Глава 7. Прощение

Старик с морщинистым лицом, покрытым наростами, внимательно оглядел всех из-под клочковатых бровей, откашлялся и заговорил:

- Расскажу и я свою историю, – молодой и приятный голос контрастировал с отталкивающим внешним видом.

- Я родом из Вайтберга. Славный городок с пёстро расписанными домами, окружившими роскошный особняк графини. Спокойное место. Особенно после того, как маги вывели вервольфов из окрестных лесов. Героическая битва была задолго до моего рождения, но местные всегда добром поминали избавителей. Мечтая тоже войти в историю, я напросился в ученики к одному колдуну, да только он больше специализировался на зельях, а не на боевых заклинаниях.

Когда наставник умер, кстати, весьма нелепо и скоропостижно – поскользнулся после дождя на мостовой – всего его дела и имущество перешли ко мне. Даже дом наставника, единственное мрачное здание в округе, с сырым подвалом и лабораторией. И дневники, где он описывал всякие чудеса, но я не очень любил о них читать, предпочитая их творить, - рассказчик усмехнулся. – Зельвар был скуповат, поэтому я выполнял обязанности не только подмастерья, но и прислуги. Заняв его место, я нанял Агнес, пригожую соседскую девчонку лет восемнадцати. Расторопная такая...

Модой голос дрогнул, и урод умолк, почесав ослиное ухо, собрался с силами, продолжил:

– Трудолюбивая и сообразительная, вскоре она разделила со мной премудрости магии и постели.

Однажды ко мне пришла дама в изысканном наряде. Лицо скрывала вуаль. Проводил заказчицу в гостиную. Она села напротив меня и сняла шляпку с кокетливым плюмажем. Я слыхал, что графиня хороша, но и не подозревал, что смертная женщина может воплотить идею красоты. Не среди старой обстановки ей следовало сидеть, а во дворце.

Рассказчик зашамкал кривым ртом, подбирая слова.

– Не видел я раньше красавиц, способных вызвать такой восторг.

Графиня рассказала о цели визита:

– Ваш наставник некогда оказал мне немало услуг, любезный...

– Зовите меня Михаэль, – поспешил представиться я.

– Михаэль, каждый год он присылал мне эликсир, продлевающий молодость. Теперь вся надежда на вас.

– Миледи, лучший ученик великого мага-зельевара не подведёт вас!

– Поверьте, труд этот будет высоко оценён, – она загадочно улыбнулась.

У меня закружилась голова от счастья. Потенциальные богатство, влияние в аристократических кругах и прочие прелести жизни среди знати сладкой дрожью отозвались во всём теле. За обедом я взахлёб рассказывал Агнес о богатстве графини, чудесной белизне её кожи и величавой манере держаться. Она молча накрывала на стол, демонстративно отказываясь обсуждать мои блестящие перспективы и достоинства её светлости.

В течение недели я почти не выходил из лаборатории. Агнес помогала, но почему-то от её расторопности и внимательности ничего не осталось. Я постоянно ворчал, а она ни слова в ответ, только губы дрожали.

Чтобы эликсир обрёл волшебные свойства, нужно бросить один из двух камней, некогда отколотых от древнего языческого жертвенника. Они были главным сокровищем учителя. Согласно дневнику, для продления молодости и красоты в эликсир следует добавить камень с двенадцатью гранями, тот, что с тринадцатью, приведёт к обратному эффекту. Чтобы не перепутать, наставник ставил ларчики с ними в разные концы стола. Он много писал об этих чудесных артефактах, но я очень торопился, поэтому прочёл лишь страницы, посвящённые их применению в зельях.

В день, когда всё было почти готово, мы с Агнес сильно поссорились. Градом на меня сыпались упрёки в том, что я забыл о ней, увлёкшись заказчицей. Помню, чтобы успокоиться, Агнес стала прибираться в лаборатории. Она будто специально вертелась юлой у моего стола, постоянно переставляя склянки и прочую утварь. Накричал на неё - в слезах убежала наверх.

Не глядя, я бросил камень из шкатулки в котёл. Зелье забурлило, стало менять цвет с зелёного на золотистый и обратно. Ещё обсуждая заказ с графиней, я решил испробовать эликсир на себе.

Сделав глоток, поглядел в зеркало. Я и раньше был недурён собой, но теперь видел перед собой писаного красавца: будто и глаза стали ярче, и волосы гуще... Агнес изменилась в лице, увидев меня. По её побледневшим щекам покатились слёзы. Решив, что зелье удалось на славу, я отправился с заказом к графине.

Все оборачивались, видя меня. "Завидуют!" – наивно полагал я.

Я достиг особняка её светлости. Меня уже ждали. За молчаливым слугой я последовал по бесчисленным комнатам, разительно отличавшимся от мрачной гостиной, где мы с Агнес коротали унылые вечера. Запомнился уютный будуар, главной особенностью которого было отсутствие окон. Боковым зрением я уловил мелькнувшую у дальней стены фигуру человека. В полумраке я не разглядел лица, но было понятно, что он урод. "Наверняка какой-нибудь шут, у богатых свои причуды",– мелькнула беззаботной пташкой мысль.

Наконец мы вошли в покои миледи. Она стояла ко мне спиной. Тонкая кружевная шаль шёлковой пеной окутывала плечи, мягкими волнами на неё спадали чёрные локоны. графиня обернулась и вскрикнула. Однако быстро совладала с собой: взгляд стал равнодушен. Она сказала, что ничего не нужно. Я понял, что душа женская – тайна пострашнее магии.

Пошёл тогда к художнику, чтобы запечатлеть мою красоту. Живописец хоть был из простых смертных, но талантлив, оттого дорого брал. Но меня это на остановило. Незаметно наложил на него ускоряющее заклинание: портрет был готов за несколько часов. Хотя учитель специализировался на зельях, в кое-каких других сферах он тоже был сведущ и научил меня некоторым заклятиям. Художник всё говорил про фактуру и колорит, я понятия не имел, о чём он.

Старик тяжело вздохнул и поднял на слушателей причудливо обезображенное лицо. Гарпилиус сочувственно поглядел в ответ. Рассказчик протёр грязным рукавом вспотевший низкий лоб и продолжил:

 Я попросил художника прислать вечером портрет ко мне домой. В назначенный час слуги внесли картину, укрытую плотной тканью, и ушли. Агнес ничего не спрашивала, а только теребила оборки платья и смотрела в окно. Сдёрнув покрывало, я безмолвно уставился на чудище, любовно выписанное на холсте: лицо и шею покрывали бурые бородавки, тонкогубый рот кривился не то от злобы, не то от страдания, а гноящиеся глаза смотрели в разные стороны.

Всхлипывая, Агнес робко подошла ближе и призналась, что случайно переставила шкатулки с камнями, и я бросил в эликсир не тот. Зелье превратило меня в уродливого старика.

– Я только начала читать дневник твоего учителя, но там сказано, что эликсир искажает восприятие. Что это значит?

– Лишь в волшебном зеркале получится увидеть себя глазами окружающих, – ответил я, осознав, что в особняке графини заметил не шута, а собственное отражение.

Вытирая слёзы, Агнес указала на два резных ларчика, в которых лежали осколки святилища. Я взял их и оглядел. Как же я мог перепутать! Видно, торопился. Да и не всё прочёл в записях наставника.

Тем временем Агнес схватила со стола пузырёк и выпила содержимое. Она объявила, что это был тот же эликсир и она станет старухой, лишь бы я простил её и позволил всегда быть со мной.

Вы не представляете, как я смеялся. Дело в том, что зелье действует всего год. Узнав об этом, Агнес тоже развеселилась. Я был так поражён её самоотверженностью, что сказал: "Быть мне навсегда уродом, если я предам тебя! Не нужны мне другие женщины". Я выронил камни и крепко обнял Агнес. Друг для друга мы были самыми прекрасными на всём белом свете. Разумеется, это был побочный эффект эликсира, оказавшийся в этот раз очень даже приятным. С того момента прошло лет семь.

Все в недоумении уставились на старика, задумчиво протянувшего озябшие корявые пальцы к огню.

– Когда было уже слишком поздно, я узнал из дневника о другом свойстве камней. Если их владелец, произнесёт клятву, касаясь этих артефактов, то она исполнится. Да, вот вам и молодость с красотой...

Рассказчик тяжело вздохнул. Его раскосые глаза независимо друг от дуга вращались в орбитах, разделённые кривой переносицей.

– С кем хоть изменил? – со смесью любопытства и насмешки в голосе выкрикнул Барт.

Многие заржали, но когда урод заговорил, сразу притихли:

– Когда я приобрёл прежний вид, графиня прислала письмо. Жаловалась, что ни один рецепт других зельеваров ей не подошёл: эффект нестойкий. Теперь я сделал всё правильно, но, признаюсь, испытывать на себе эликсир зарёкся.

Меня вновь провели по знакомому лабиринту комнат в чудесные покои, где меня ждала её светлость. Следовало признать, что за год красота графини потускнела без эликсира учителя.

– Михаэль, вы ведь понимаете, что оказанная вами услуга должна сохраняться в строжайшем секрете? – невзначай бросила она, открывая флакон с зельем. – Ты не будешь готовить это чудесное средство ни для кого, кроме меня.

Едва уловимой дрожью метаморфоза пробежала по лицу: спустя мгновение графиня была настолько ослепительна, что я не мог проронить не слова. Я превзошёл наставника...

– Подойди ближе.

Сердце сжалось в предвкушении. Как же я гордился своей работой!

Утром, пока графиня спала, я вошёл в комнату с зеркалом. Оттуда на меня глядело чудовище пострашнее брэга. Ничего не понимая, я помчался домой.

Будто молотом, в мозг вбивались вопросы: "Как и почему это случилось со мной?" Оттолкнув в дверях перепуганную Агнес, бросился к дневникам наставника и узнал о величайшем секрете артефактов. В них заточены души тех, кого приносили в жертву на алтаре, поэтому камни могут исполнять клятвы, которые уже не нарушить. Они скреплены кровью.

Агнес стояла за спиной. В отличие от меня читать записи учителя она любила. Она сказала, что всегда боялась этого дня. Молил о прощении: я уже достаточно наказан уродством. Агнес равнодушно и устало глядела в моё обезображенноев колдовской клятвой лицо, подошла к столу и произнесла:

– Когда ты простишь себя, станешь прежним, тогда я снова полюблю тебя.

В эту секунду Агнес преисполнилась такой внутренней силы и достоинства, которая и не снилась никакой графине. В руках у неё были волшебные камни.

Теперь я скитаюсь по миру в поисках прощения.

***

Барт и Джузеппе захохотали.

– Ты не мог придумать более душещипательную ахинею? – выдавил один, давясь от смеха.

– Тут слезливых кухарок нет, старый дурак, – отозвался второй.

Михаэль растерянно глядел себе под ноги. Тогда рядом с ним сел Гарпилиус и что-то шепнул на ухо.