Ученики расположились на полу, а маэстро, бережно закутанный в плед, сидел в кресле. Теплый огонь камина освещал их лица.

- Так вот, – произнес Алехандро и отставил на стол кружку с горячим чаем. – Когда Пабло рассказал мне о своем неудачном опыте общения с Кистью, я не слишком поверил, что она Волшебная. И не очень понял – откуда она взялась? 

  Пабло опустил глаза. 

- Я же не мог сказать вам всей правды, учитель.

- Конечно! И я бы не смог! Но  времени разбираться со странным артефактом, у меня не было: меня вызвали к наместнику. И мне пришлось уехать. Я никак не думал, что попаду из гостей в застенок. Но Кисть на всякий случай спрятал. А в черный ларец положил самую обычную кисточку. И оставил его на видном месте. Каким образом Тони смогла написать ею волшебную картину – я ума не приложу!

- Я очень хотела спасти Диего, – вздохнула девушка. 

- Пабло! А тебе не показалось странным, что Кисть не светится? – спросил маэстро.

- Я толком не успел об этом подумать. Диего умирал у меня на руках – и подобные мелочи меня не интересовали. Так, мелькнула мысль, что огненная сила была потрачена на каретный сарай – и больше не возвращалась. Тем более что, когда Тони писала картину, начали твориться всякие странные вещи. То она сама оказывалась в том, что было изображено, то я. К тому же Диего моментально поправился. Разве можно было в чем-то сомневаться при таком раскладе?

- У меня даже шрама не осталось, – добавил Диего. – Ничего не понимаю…

- Ну, в общем, я тоже ничего не понял, – улыбнулся Алехандро. – Стоял себе на берегу, никого не трогал. И вдруг – в одно мгновение оказался рядом с вами. Даже дописать ничего не успел. Доминик теперь решит, что я все-таки уплыл – от греха подальше.

- А наместник подумает, что вы сбежали через картину, – усмехнулся  Джованни.

   Юноша даже не подозревал – насколько он был близок к истине. Ведь наместник действительно так и подумал в первую минуту.

- Что происходило с Тони, я еще представить могу – задумчиво сказал маэстро. – Я сам порой оказывался внутри своих творений. Но никогда не задумывался над тем, что происходит рядом с картиной. Ведь нельзя же быть внутри и снаружи одновременно, чтобы это увидеть.

- Да трудно сказать – что происходит? Чудеса, наверное, – ответил ему Пабло. - Я все это время был в комнате, рядом с Диего, но почему-то слышал, как на картине Лис с Вороной препирались. Оно и само по себе – странно, потому, что мне прежде говорящие звери не встречались…

  Договорить он не успел. Потому  что дверь скрипнула, и на пороге появился Лис.

- Не знаю, какие и где чудеса, а у нас – форменное безобразие! Бросили ребенка на произвол судьбы! Сутки дома  - никого! Мне ему мышей, что ли, утром на завтрак ловить? Заходи, Луиджи – скажи им пару ласковых! 

   Мальчик зашел в комнату и застенчиво остановился у двери.

- Ну – повернул к нему голову рыжий разбойник. – Спроси, есть ли у них совесть?

- Я лучше скажу «здравствуйте», - вздохнул малыш. 

   Это простое слово заставило всех присутствующих замереть.
Антуанетта медленно, словно во сне, сделала шаг вперед. Она даже чуть пошатнулась от потрясения, и Диего кинулся к ней, чтобы поддержать под руку. 

- Луиджи, братик… - прошептала Тони. 

  На глаза девушки навернулись слезы. А потом она бросилась к малышу, обняла его и прижала к себе.

- Луиджи, маленький мой! Ты снова можешь говорить! Какое счастье!

- Ну, вот вам и еще одно чудо! – распушив хвост, рыжий нахал с гордым видом прошелся по комнате. 

   Маэстро даже привстал в кресле, чтобы лучше рассмотреть этого красавца. Как художник, пишущий волшебные картины, он, конечно, знал, что все звери наделены разумом, душой и речью. Но одно дело знать, а другое – убедиться в этом воочию!

Тем временем Рыжик продолжал  «тронную речь»:

- Нет-нет, друзья, благодарить меня за это чудо не надо. Честно говоря, все как-то получилось само собой. Этот малыш повел себя, как настоящий герой, защитив меня от одной весьма гнусной псины.

   Тони вздрогнула. Она прекрасно поняла, о какой псине идет речь. 

- О, Господи, Луиджи, проклятый Бублик опять напал на тебя?!

- Он хотел напасть на Рыжика, – серьезно ответил мальчик. – А я закричал Лису, чтобы он спасался.

- Да-да! Все так и было.  

   Лис подошел к Луиджи, ласково ткнулся носом. 

- Спасибо, тебе, малыш. А мерзкий пес больше никого не обидит! Я с ним так хорошо поговорил, что он еще неделю будет сидеть под своим крыльцом и трястись от ужаса.

   Все присутствующие во главе с маэстро весело рассмеялись, представив, каких ласковых слов наговорил псине Краббса рыжий разбойник.

   Луиджи улыбнулся сестренке.

- Пожалуйста, не плачь. Я больше не буду бояться. Ничего и никогда! 

   Антуанетта тихо и облегченно вздохнула, чувствуя, что тоска и тревога за брата,  так долго лежавшие камнем  на ее душе, вдруг исчезли, растаяли, словно глыба льда под лучами весеннего солнца.

- Э-э-э, я тут вообще-то только что сказал, что ребенок – голодный. Меня кто-нибудь услышал? Все! Прекращаем лирическую сцену – и кормим героев ужином, – скомандовал Лис. – Лично меня устроит свежая куриная ножка, а малышу, пожалуйста, миску каши с повидлом и горячий чай. 

- Распоряжается, как в ресторане! – воскликнул Франциско то ли с возмущенно, то ли  с восхищением.

- Юноша,  ты бы не бубнил, а пошел на кухню и помог Тони! Ей и так больше всех досталось! 

  Ужин, а точнее, разговор затянулся до глубокой ночи. Сеньору Альваресу хотелось в деталях и подробностях знать происхождение волшебной картины. А еще он пытался понять – откуда все-таки взялся черный футляр? Нет, ну то, что к Пабло он попал с подачи Краббса – это понятно. А вот кем была та самая злополучная Тень?

- Он называл себя – Старьевщик, – сказала девушка. – А еще говорил, что он – дух Сомнения.

- Скорее – Искушения, – поправил ее маэстро. – Не каждый человек хочет и любит трудиться. Но каждому чего-то хочется. Кому-то – славы. Кому-то – благополучия. 

На то, чтобы достичь того или другого – нужно время и терпение. И не у всех оно есть.

  Пабло опустил глаза.

- Именно на этом Краббс меня и поймал! Я позавидовал вам, Учитель. Вашему таланту. Вашей возможности жить так, как вы хотите. Понимаете, я родился в нищей семье. 

Я никогда сытно не ел и мягко не спал. А дыр на моей одежде было больше, чем звезд на небе. Я пришел в этот дом с улицы, потеряв даже то немногое, что у меня было. Здесь  у меня все есть. Но, рано или поздно мне придется покинуть ваш гостеприимный кров. И вернуться на улицу. И кто я буду – очередной бедный художник без крыши над головой? 

- Очень тебя понимаю, мой мальчик! Когда-то я сам был именно таким. И ты решил нарисовать себе эту крышу?

   Юноша кивнул.

- Но судьба посмеялась надо мной. Если бы не ребята – я сжег бы вашу…

- А вот у Тони получилось взять эту кисть в руки, – вмешался Диего. – Почему?

- Наверное, удержать Волшебную Кисть в руках и не обжечься может лишь тот, кто болью сердца  заплатил за это. Нашей девочке тоже жилось не сладко. Но, в отличие от Пабло, у нее страдала душа, а не тело. Телу тоже, наверное, доставалось – но она об этом не думала. О чем ты мечтала все эти годы, Тони?

- Вылечить малыша, – ответила она, улыбнувшись.

  И привычно провела ладонью по лохматой головенке брата, задремавшего на ее коленях.

- И ты ничего не хотела для себя?

- Нет. Ну, то есть иногда я пыталась помечтать о том времени, когда стану взрослой. 

Все девушки об этом мечтают. Но, даже когда мне снился какой-нибудь другой дом, где бы я жила с любимым человеком, я всегда просыпалась с мыслью: будет ли в этом доме место для Луиджи?

   Произнеся эти слова, девушка на мгновение замолчала и смущенно посмотрела на Диего. Все остальные дружно повернулись к нему, ожидая ответа. И только маэстро знал, что  ответит его ученик.
Юноша улыбнулся и произнес ласково и уверенно:

- В моем доме всегда найдется место для малыша. А пока давай-ка я отнесу его к себе в комнату. Вы же не потащитесь домой по темноте?

- Я мог бы их проводить, – сказал Лис. – Но, пожалуй, тоже останусь здесь. Вот только выскочу на минуточку, понюхаю – чем пахнет сегодняшняя ночь?

- Туманами она пахнет. А еще - осенью. И дождем, – проворчал Франциско. – Сиди уже на месте! А то потом по всему дому следы твоих грязных лап отмывать…

- Ишь, ты! Следы ему не нравятся! – возмутился Лис. – Да, если бы не они, вы бы до сих пор блуждали по той пустыне! И мольберт не нашли, и учителя бы не вытащили. 

Если хотите знать, лисьи следы – это все равно, что свет путеводной звезды или горящего маяка. Через несколько столетий один замечательный человек тоже будет ходить в той пустыне по моим следам. А потом напишет свою знаменитую сказку! 

Но об этом я расскажу в другой раз. А сейчас – марш спать! Мне еще с маэстро поговорить надо тет-а -тет. Об одном очень важном деле.

   Дрова в камине почти прогорели, и теперь комната постепенно погружалась в темноту, озаряемую лишь редкими вспышками золотистых искр.

Лис сидел возле кресла Алехандро и вел с художником странный на первый взгляд, но полный глубокого смысла диалог:

- А о чем вы мечтаете, сеньор Альварес?

- О том, чтобы все, кого мы любим, были живы. О том, чтобы искусство не просто помогало нам в трудную минуту. Но и могло исправлять наши ошибки. Самое ужасное заключается в том, что за эти свои ошибки мы порой платим чужими жизнями. И, сколько бы хороших поступков мы потом не совершали, один плохой способен зачеркнуть все остальные. И не важно, что было причиной неправильного шага: беспечность, наивность или недомыслие?

   Художник замолчал и отвернулся к темному окну. Лис прыгнул к нему на колени и попытался заглянуть в глаза.

- Так не теряйте времени, маэстро! Сегодня все в ваших силах! Соедините ваш талант с волшебством – и посмотрите – что получится!!!

- Ты и вправду, считаешь, приятель, что прошлое можно исправить?  

   Алехандро боялся поверить внезапно вспыхнувшей в его сердце надежде.

- Конечно, маэстро! Раз уж ваши ребята натворили таких чудес обычной кистью, то представьте себе, что будет, если вы возьмете в руки Волшебную. 

   Оброненные  когда-то слова  тут же всплыли в памяти художника:
«Я взял бы в руки Золотую Кисть только затем, чтобы спасти от гибели любимого человека, того, кто мне дорог»…

- Ну что ж, значит, заветный час пробил!  

   Алехандро резко вскочил с кресла, а Лис плюхнулся на пол.

Усталость прошлых дней растаяла, как дым. Сердце художника билось отчаянно и тревожно. И в нем росла   решимость изменить  страшное прошлое, искупить вину,   вот уже двадцать лет терзавшую его. 

Альварес перевел взгляд на медную шкатулку. Потом взял ее в руки, повернул ключ и чуть приоткрыл крышку. На миг полыхнуло золотое сияние.

- Я отдам Волшебной Кисти годы своей жизни, как гласит легенда. И эта картина, скорее всего, станет для меня последней. Но Мария будет жива!

- Выше голову, маэстро! – Лис высоко подпрыгнул, а потом вытянулся, как струна. 

– Один мой верный друг отдал свою душу, чтобы спасти любимую девушку. 

Но не умер, а, наоборот, обрел бессмертие! Так что не слишком доверяйте строчкам древнего предсказания. На то у нас голова на плечах и огонь в душе, чтобы самим вершить свою судьбу! 

   Алехандро молча кивнул Лису, соглашаясь с его словами. 

- Ничего не говори ребятам – попросил он. - Я не буду с ними прощаться. А то чего доброго они сами схватятся за проклятую Кисть, чтобы в очередной раз меня спасти.

   Не колеблясь больше ни секунды, маэстро открыл шкатулку. Золотое сияние затопило все вокруг…

   Дорожка осеннего сада пестрым ковром легла под ноги. Алый кленовый лист сорвался с ветки и, медленно кружась, опустился на  плечо.
Алехандро растерянно огляделся по сторонам. Почти облетевшие деревья, мокрые прутья живой изгороди, белый дом в глубине сада…

Мария, юная, живая, прекрасная, стояла у окна. Золото волос струилось по ее плечам, в синих глазах сияла нежность. Она смотрела прямо на него. Потом подняла руку, коснулась тонкими пальцами стекла, улыбнулась. И художник, забыв обо всем на свете, рванулся вперед, к любимой. Одним прыжком он взлетел на крыльцо, рывком распахнул дверь…