- Пламя жаркое огня – отодвинься от меня!!! - раздался с печки громовой голос.

  Диодор спрыгнул вниз, но не хлопнулся на пол, а повис в воздухе. Растопырил пальцы и оглушительно рявкнул:

- Искры кверху не бросай, упади и угасай!!!                      

  И все закончилось. В один миг угли потухли, дым белесою змеей сам собою выполз из избы. Занявшаяся было на столе скатерка тоже погасла.
Диодор Епифанович нахмурил брови и приказал:

- Покажь, что у тебя с ногой, Данька.

  Я скинул обгорелый лапоть. Колдун сосредоточенно дыхнул на вздувающийся посреди пятки пузырь.

- В поле пожар, в лесу дым и пал. Брызни, дождик, из туч, прогони огонь горюч! Полымя спадает, боль утихает. Водица небесная, оборони от зла, а кожа твоя будь чиста, бела!

  И плеснул водой на мою бедную ступню взятым прямо из воздуха ковшиком. Боль и вправду прошла мгновенно, ожог исчез, словно его и не было.

Я поднялся с пола, а Диодор, не давая мне вымолвить и слова благодарности, напыжился и грозно вопросил:

- А где же Ванечка наш? Где эта сиротинушка многозлобная?! А ну, подать его сюда!

  И топнул ногой.
Дверь громко хлопнула. В избушку спиной вперед влетел зареванный Ванька.

- А скажи-ка ты мне, гость любезный, - зловеще ласково протянул колдун. - С чего бы это в моей горнице средь бела дня овчина загорелась?

- А я че? Я – ниче! – замахал руками мальчишка. – Оно само как-то!

- Само-о? – еще мягче произнес Диодор и нехорошо улыбнулся. - А в козлика обратно перекинуться не хочешь?

  Ванька испуганно схватился за голову, словно там опять должны были вырасти маленькие рожки.

- Н-не-е-ет! – плаксиво протянул он.

  И зачастил, как лихорадке.

- Я просто МЧС хотел вызвать. Ну а че? Сеть тут не ловит, а выбираться как-то надо. Думал, заметят дым спасатели с вертолета и спустятся ко мне.

  Я не разобрал половину слов, но понял главное.

- И потому ты поджег избу? – тихо спросил я. – Где спал на печи ни о чем не подозревающий старик?

  Я качнулся к этому стервецу. И, видно, было  в моем лице что-то такое, от чего он заверещал, как заяц, попятился и кубарем вылетел из избы.

Я не побежал вслед за поганцем. Внезапно навалилась какая-то усталость.

- Давай в дому-то приберем, - спокойно, без обычного бахвальства сказал мне колдун.

  Я только молча кивнул, и мы добрые три четверти часа мыли и оттирали все, что еще можно было привести в порядок. Потом, чумазые, как черти, все-таки попарились в бане. И только когда в высоком темном небе зажглись первые звезды, я решил покликать Ваньку.
Он не отозвался, и это меня насторожило. Я-то думал, что паршивец от нашего праведного гнева в сарае скрывается али в баньке заперся. Но ни там, ни тут Ваньки не оказалось.

- В лес сбег, ирод мелкий! – уверенно сказал Диодор.

  Я чуть не завыл и шепотом выругался. Сначала Машка, теперь Ванька…

Мне что ж на роду написано – дурней городских по нашей чащобе выискивать?! Однако, выхода не было. К тому же ясные звездочки в небе уже гасли одна за другой. Их заволакивала наползающая с востока черная туча, в недрах которой  ворочался и погромыхивал гром.

Тропу, по которой шел Ванька, я отыскал сразу. Смотрелась она так, словно по ней только что пронесся взбесившийся секач. Земля истоптана, кусты по краям – измочалены.
Гром в небесах стал отчетливее, и мне на спину уже упали первые тяжелые капли.

Я громко кликал Ваньку, мысленно проглатывая ругань и обещания, что я с ним сделаю, когда найду. Дождь хлынул сильнее, потом ударил порыв ветра. Деревья затрясли кронами, жалобно застонали. Стая перепуганных птиц, мечущихся в предчувствии бури, пронеслась перед моим лицом, и я отпрянул от неожиданности.

- Ва-анька! Отзовись! Слышь, парень, хорош дурить! Вымокнешь щаз весь! – голосил я.

  Вместо ответа в небесах громыхнуло так, будто на кучу железа обрушили тачку с камнями. Я аж присел от неожиданности. И вдруг услышал слабое хныканье. Оно доносилось откуда-то снизу.
Я быстро отскочил в сторону от тропы  и чуть не загремел в небольшой, но глубокий овражек. На дне оврага, съежившись и обхватив себя руками, сидел и жалобно скулил наш беглец. Потоки дождя размыли глинистые стены, и теперь Ванька никак не мог выбраться обратно.

- От дурья башка! – с облегчением рявкнул я. – Держи пояс, чудище недоделанное! Стой! Сперва я сам обвяжусь.

  Опояска у меня, на счастье, была длинной и крепкой. Да к тому же заговоренной от разных бед самим Диодором. Понимая, что если мальчишка дернет посильнее, мы вместе загремим на самое дно, в мутную жижу, я торопливо примотал себя к стволу росшей на краю оврага маленькой крепкой сосенки. Дождь хлестал  вовсю, и тонкий ручеек внизу постепенно превращался в широкий поток. Он уже достигал  колен непутевого гостя.

Я бросил ему вниз конец пояса.

- Хватайся и карабкайся наверх. Не то затопит, как котенка!

  Ванька клещом вцепился в полоску ткани. Попробовал подтянуться, заскользил босыми ногами по мокрой стене.
От рывка меня чуть не разорвало пополам! Зашипев от боли сквозь стиснутые зубы, я принялся перебирать руками, таща наверх этого остолопа.

Опояска так врезалась в ребра, что я еле дышал. Но вот над краем оврага показалась мокрая голова Ваньки. Я, что есть силы, рванул пояс на себя и вытащил мальчишку. Он шлепнулся пузом в грязь, разевая рот, как лягуха, и пытаясь что-то сказать.

- Вставай да домой пошли! – отвязывая себя от сосенки, сурово бросил я. – Неча тут сопли вытирать. Дома у деда прощения попросишь!

  Ванька попытался встать и тут же хлопнулся обратно.

- Не могу я… - как-то совсем жалобно прохныкал он. – Ногу об сук наколол, пока по лесу бежал.

  Я осмотрел его грязнущую пятку и мрачно охнул. Дырка там была нешуточная. Да-а, подковали мы себя не слабо. Я - на правую ногу, гостенек – на левую. Но меня хоть Диодор вылечил. А тут одного заговора маловато будет. Потребуются еще припарки разные…

- Полезай на закорки, - вздохнув, скомандовал я. – Господи, Царица Небесная! Да за что ж мне такие муки? Столько лет ведь жили в тиши да покое. А тут за пару дней – этакие чудеса!

  Ванька всхлипнул и обхватил меня за шею.

- Да-ань, - прошептал он мне в ухо. - А дед Диодор меня больше ни в кого не превратит?

- Не обратит, ежели прощения хорошо попросишь, - буркнул я, сгибаясь под его тяжестью и стараясь не споткнуться о мокрый корень.

- Я попрошу! – старательно пообещал мальчишка. – Да-ань…

- Чего еще?

  Ванька смущенно засопел мне в ухо.

- Мне это… в кустики надо.

- О, Го-осподи! Только этого еще не хватало. Не мог в овраге все свои дела поделать?

- Там со страху не хотелось, - хихикнул мальчишка, пока я ссаживал его.

- Я грозы ужасно боюсь, - доверительно шепнул мне Ванька. - Папаня

однажды взял меня на пикник со своим корпоративом. А там нажрался, как свинья. Охранники его в машину сгрузили, а про меня забыли все. Только через пару часов за мной вернулись. А там как раз ураган начался. Я от дождя под деревом прятался и ревел. Мелкий тогда совсем был… С тех пор гроз терпеть не могу.

  Я только сочувственно хмыкнул, внося Ваньку в избу. И как-то неожиданно заметил, что он совсем еще пацан. Мокрый, глупый, перепуганный… Эхе-хе, и через золото слезы льются, как говаривает  наш колдун. Может нынешние страхи да злоключения сыночку богатея только впрок пойдут?

Увидев нас, промокших до нитки и грязных, что твои поросята, Диодор только руками всплеснул. Ванькины извинения слушать не стал, а помчался и сам растопил баню. Там я, чтоб хворь не привязалась, как следует, отхлестал мальчишку веником,  невзирая на его вопли. Дождь к тому времени приутих, и мы, согревшиеся и распаренные, рухнули спать на лавки без задних ног.

Последующие несколько дней Ванька валялся в избе с обмотанной ногой и хоть в хозяйстве мне не помогал, но зато и не вредил. Коробчонка его, бесовские игрища кажущая, отчего-то совсем погасла, и мальчишка часами беседовал о чем-то с Диодором.

- Вот и хорошо, что у него нога болит, – думал я, не испытывая при этом никаких угрызений совести. – А то пришлось бы обормота под замком держать, чтобы еще чего-нибудь не учудил. Тем более, что его и запереть-то негде.

  Я покосился на входную дверь, которая уже двести лет даже на веревочку не закрывалась. Оно нам и не надо было – никто чужой по лесу не шлялся и нас не беспокоил.

- Хм! Это что ж получается? Если ты встретил кого-нибудь, кто собирается стать человеком, но ещё им не стал, или был человеком раньше, но перестал им быть, или должен был бы быть человеком, но не человек, - не спускай с него глаз и держи под рукой боевой топорик? Ну, или хотя бы дрын какой…

Кто ж знает – чего этому поганцу в голову взбредет? И можно ли дурня малолетнего за человека считать? Он, правда, не совсем виноват в том, что на него мало похож. У папаши, видно, только новая семья на уме, а матери у Ваньки нет – но мозги-то при рождении все-таки выдают. Хотя, может, и не всем? Черт знает – кем бы я стал, если бы меня Диодор в свое время не подобрал. Но мальчишке так и хочется сказать: «Остановись... Достань голову из телефона. Мир прекрасен и без него».

  Кажется, я правильно назвал эту штуковину?
Тут в мою голову начали закрадываться крамольные мысли: так ли уж был прав наш колдун, Время остановивший? Ведь и нам в новом – неуютно, и Ваньке в нашем – страшно. Никакая «Энциклопедия: сто советов» не спасет от встречи с настоящим волком, а колдовство от «паровоза» убежать не поможет. Мир-то, похоже, один. Никуда от него не спрячешься – в какую глушь не забейся. Это просто времена – разные. Но главные сложности -то в них одни и те же: чтоб тебя никто не сожрал. И сам ты с голоду не помер…

Или я зря беспокоюсь? Кончится седмица, сдадим мы вредителя мелкого с рук на руки его папаше и заживем, как прежде. Ох! Хотя, «как прежде» уже, поди, не получится. Не ровен час, еще какое чудо-юдо, из лесу выползет на нашу голову.

  Меж тем, нога у Ваньки поджила, и он начал довольно сносно ковылять по двору. С жалобами и подначками своими больше не лез, а приохотился молча следить за моей работой. И озадаченно качал головой при этом, словно пытался что-то для себя уяснить.

После того ливня началась сильная жара. Земля покрылась спекшейся коркой, и я ожесточенно бил ее лопатой, пытаясь хоть чуток  разрыхлить подвядшие грядки.

- И вот этак ты всегда угробляешься? – поинтересовался Ванька, когда я, мокрый и злой, отбросил затупившуюся лопату в сторону и выдул целую кринку кваса. – Удивляюсь я на вас, отшельников! Пашете, как при царе Горохе. А мотокультиватор в лом купить, че ли?

  В нарочитом удивлении мальчишки мне опять послышалась скрытая издевка. Я отставил пустую кринку в сторону, чуть подумал и веско сказал.

- Можно и цельную железную колесницу купить, как у твоего папаши. Были бы деньги. Да тут в другом закавыка. Этот твой мото… как его там, сам, что ли, землю пашет?

- Сам, конечно, – хмыкнул юнец. - Я у отцовского другана на даче такой видел.

- Уж так ли сам? – насмешливо прищурился я.

- Лошади, поди, и то овес да сено нужно, чтоб без сил в поле не свалиться.

А твоя штуковина неужто святым духом питается?

- Не-ет, - растерянно протянул Ванька. - Там мотор есть. Бензиновый.

- Во-от! – наставительно заявил я, не подав вида, что не понял половину басурманских слов. - А ежели нет нигде этого твоего пин-зина?

Ежели ты, к примеру, в лесу темном заблудился, али к дикарям на необитаемый остров попал? Что тогда делать станешь? Без ентой техники своей, с одними голыми ручками, к работе неспособными? Ляжешь под деревце помирать с голодухи али спастись попытаешься?