- Ты кого индивид…вом назвал, пропащая твоя душа?! – взревел он. – Меня?! Потомственного колдуна могучего?! Ну, держитесь, злодеи окаянные!

  Вся гнусная троица испуганно попятилась. Пришибеев махнул своим мордоворотам, и опричники двинулись к нам. Один громила уже занес кулак, но тут колдун воздел руки к небу и резко крутанулся вокруг своей оси.

Грянул гром. Небеса расколола золотая молния, и с темного неба на злодеев обрушился поток воды. Вторая слепящая вспышка заставила всех присесть и зажмуриться. А когда я раскрыл глаза, то перед нами стояли два пухлых малыша, запутавшихся в сползших с них широких взрослых штанах и кожаных кафтанах. Они растерянно вертели в розовых ладошках черные пистоли, явно решая, «на что нажать, чтоб выстрелило». При виде этого Взяткин и Котелков, побледнев, шарахнулись в разные стороны. Пришибеев выругался и нырнул в недра своей колесницы. Самый щекастый пацаненок широко раскрыл рот и заревел, тыкая пальцем в сторону бывшего хозяина:

- Дулак, дулак нехолосый!

  Я не удержался от смешка. Колдун тоже хмыкнул и хлопнул в ладоши. У малышей вместо пистолей в руках появились погремушки и воздушные шарики.

- Ула-а-а! – завопили они и принялись прыгать и скакать вокруг колесницы.

- Господин … этот…паранормальный, прекратите свои шуточки! – взвизгнул из кустов адвокат. - Гипнозом нас, юристов, не проймешь!

- Знаю я, чем вас, чинодралов проклятых, пронять можно - недобро усмехнулся Диодор.

  Он сдвинул брови и вновь полыхнул желтыми глазищами. А потом протянул руки к зарослям, где прятался Взяткин. Адвоката подбросило в воздух и швырнуло прямо к ногам колдуна. С неожиданной для старика силой Диодор схватил врага и… поднял его над землей! Я только ахнул!

- Остынь маленько, рыбья душа! – буркнул колдун.

  Тело жалобно пискнувшего Взяткина, вдруг вытянулось, серый костюм потемнел и начал покрываться чешуей. Через мгновенье в руках Диодора извивалась и била хвостом худая и длинная… щука! Колдун размахнулся и швырнул ее в озеро. Потом повернулся к пытающемуся незаметно уползти Котелкову. Тот, присев от страха, замахал лапами, что твоя ветряная мельница.

- Вы не имеете права! Я – при исполнении служебных обязанностей!

  Щука заметалась в центре озера, нырнула, потом выскочила обратно и, облепленная ряской, кинулась к берегу, судорожно разевая рот. Видно хотела упросить колдуна, чтоб тот вернул ей человеческий облик.

- Котелков, валим! – донеслось из колесницы. - Вернемся со спецназом!

  Злодей, спотыкаясь, побежал к забору. Диодор заливисто свистнул ему вслед. Враг споткнулся, рухнул, вскочил и вдруг завыл, завертевшись на месте. Из задней части его полосатых штанов, удлиняясь и вырастая на глазах, выскочил тощий коровий хвост! На конце хвоста гремел и раскачивался закопченный котелок. Старый колдун победно улыбнулся и вытер пот со лба:

- Добрых людей я привечаю, а ворогам лютым плачу дань чарами темными! Не бывало в краях моих захватчиков подлых. И сейчас не будет!!! Эх, родная земля-матушка, защити!

  С этими словами Диодор нагнулся и поднял горсть земли. С силой дунул на нее.
Поднявшийся до небес пыльный вихрь скрыл даже звезды. Вихрь сгустился в черный столб, похожий на огромную руку.

- Прочь летите, коршуны! – рявкнул колдун.

  Котелок на хвосте истошно воющего злодея вырос до размера хорошей бочки. В него один за другим, взлетев с земли, посыпались хихикающие малыши – бывшие опричники. Из озера вместе со снопом воды вышвырнуло и закинуло туда же щуку-Взяткина. Вихревой столб растопырил пальцы-пыльные отростки, поднял в воздух колесницу Пришибеева, подхватил полный вопящих незваных гостей котел и с размаху швырнул  куда-то вдаль, за чернеющую на фоне ночного неба черту леса.

  Хозяин тяжело выдохнул и в изнеможении рухнул на крыльцо.

- Поплохело вам, Диодор Епифанович? – засуетился я. – Может, баньку истопить? Или чая с малиной вам заварить? А, может, лучше с беленой?

  Дед только отмахнулся.

- Плохи наши дела, Данька, - прохрипел он. - Колдовство мое не век продержится. Долетят эти упыри до дому, а там снова прежний вид обретут.

И вдругорядь к нам пожалуют да стражников с собой кучу приведут. Так что и не отобьемся.

- Али нам снова время остановить? – дрогнувшим голосом прошептал я.

  Диодор мрачно качнул растрепанной головой.

- Такие чары, мы, колдуны, лишь раз в жизни наложить можем. Нет, Данька, видно не защитить нам лес заповедный в одиночку. Придется тебе в город идти.

  Он вскочил, внезапно обретя новые силы.

- К царю, ученик, иди! Али к любому, кто нонеча у власти. А коли власть не поможет, другого колдуна найди, посильнее меня. Пусть придумает, как нам вместе врага одолеть. Вот на зорюшке утренней в путь-дороженьку и двигайся. А пока – спать иди. Я ж, тем временем, для защитника нашего неведомого послание составлю.

  Я послушно поплелся в избу, понимая, что дни спокойной жизни уже сочтены. Однако, сон долго не шел ко мне.  Диодор возился при лучине, складывая кучками сушеные травы и сплетая из них странные венки.

- Нечуй-трава да одолень-трава – знак, что силы мои все еще велики. Мурава тонкая да баранец – однако, пусть защитник знает, что они уж на исходе. Полынь горькая – о помощи крик отчаянный. Ну вот, ученик , письмецо колдовское  готово. Мы, чарами древними владеющие, издавна этакие послания друг другу пересылали, абы чужие не прознали все тайны наши. Веночек сей ты за пазуху положи. А как найдешь колдуна великого, так ему письмо мое травяное и покажешь. Он сразу поймет, что делать надо. Справишься, Данька?

 В голове у меня от запаха трав и пережитых волнений все немного плыло.

 Но я решительно кивнул. Хотя успел подумать, что ни на какой утренней зорьке я в путь не двинусь. Потому, что прежде надо подумать – во что мне одеться? Тащиться в упомянутый «город» в лаптях и рваных штанах, себе дороже. Ни к какому «царю» меня в таком виде не пустят. У него, поди, свои опричники на страже стоят…

Ну, со штанами – проще. Когда Диодор Ваньку в козла превращал, с того слетели его, как он выразился – «навороченные джинсы». Я их потом в лесу нашел и подобрал. Надобно примерить. То, что будут широки и коротки – не беда. Штанины подвернем, а остальное – веревочкой подвяжем. Вот башмаки неплохо бы поискать. Когда «детишки» с шариками улетали – с них чего-то падало. Вдруг – по ноге окажется? А рубаху почище можно и в сундуке у деда найти. И такая сойдет – видал я в деревне всякие. Маша их каким-то чуднЫм словом называла – «фолк», кажись. А еще следует понять – как в этот город добираться? Лезть в пасть железной «электрички» что-то боязно. А шагать по дороге пешком – долго и небезопасно. Механические телеги по ней так и шастают. Опять же не понятно – в какую сторону идти надо? Пожалуй, следует навестить Макаровку, да все у Никитки выспросить. А может, и проводником с собой взять. Все ж таки он в этом  безумном Времени вырос – подскажет, чего мне делать надобно, а чего – нет. Еще неплохо было бы какой-нибудь ножичек прихватить – кто ж знает, на кого в городе нарвешься? С другой стороны, ежели к царю на прием идти – с оружием в терем не пустят. Решат, что худое дело на уме – и в лучшем случае в подвал упрячут. А из него не выберешься – с камнями я разговаривать не обучен. Сходить, что ли – поискать у Диодора в закромах какой оберег? Вдруг поможет в трудный час?

  В чулане на полках и полочках чего только не было! Всякие узелки, мешочки, пакетики. Из одного слышалась, будто приглушенная ругань, из другого - писк. Третий мешочек шуршал, словно в нем были ящерицы. Четвертый звенел, как стеклянные колокольчики. На стене  висели всякие травы , а под лавкой  стояла дедова  мухоморная  настойка.
Я вздохнул. Нет, ничем мне «пугалки» колдовские не помогут. С царем говорить – это вам не по елкам скакать… Видно, придется все же подмоги у Никитки просить.
 Укрепившись в этой мысли, я, как мог, натянул Ванькины заморские штаны и подпоясал их нашедшимся в кладовке старым кожаным ремешком. Мимоходом подивился – что за ткань такая? Плотная, что твоя кора дубовая, и синяя, ровно небо перед грозой. На карачках в таких портах по грядкам ползать тяжко, зато ни крапива злючая, ни комары, зело оголодавшие, мне теперь не страшны. Рубаху я надел самую чистую, по вороту украшенную каймой из вышитых васильков. А под забором и впрямь нашлись почти новые башмаки. Не иначе, как с ног кого-то из ворогов свалившиеся.
Довольный обновой, я попрощался с Диодором, а связанный им после битвы колдовской венок бережно завернул в чистую тряпицу и спрятал за пазуху. Хозяин мой, обычно суровый и придирчивый, расчувствовался так, что даже чуть слезу не пустил. Крепко обнял меня и сказал с грустным вздохом:

- Ты уж побереги себя, Данилушка. Окромя тебя, у меня ведь никого на белом свете нет. Просьбу мою выполни, царю новоявленному али колдуну могучему жалобу на злодеев донеси. А токма, если не выполнишь, так сам на рожон не лезь. Возвращайся домой, живой и здоровый!

  И с этими словами дед обнял меня снова. Я неловко потоптался на пороге, махнул рукой и с тревогой в сердце двинулся в сторону Макаровки. На душе у меня, что называется, «кошки скребли». Как ни крути, а Диодор мне, можно сказать – родной человек. Да еще и спаситель мой к тому ж! Нет, не могу я домой ни с чем явиться! Не позволю, чтобы лес наш заповедный купчины толстопузые,  словно горсть овса,  задарма продавали! Хоть полсвета обойду, а найду управу на злодеев!

  До Макаровки я добрался без злоключений и знакомый домик с зеленым крыльцом нашел легко. Немного оробел, когда постучался в дверь. А ну как – внутри там все еще вишневый сад наколдованный растет? И хозяйка, Никиткина мамаша, тем недовольна? Отворил мне, впрочем, сам малец. Сначала удивился, а потом с радостным криком запрыгал вокруг меня, что луговой кузнечик.

- Ура-а! Данька вернулся! Пойдем в дом скорей! Мамка пирогов напекла, а сама с Ленкой в город уехала. А мне одному скучно.

  Никитка потянул меня за руку, и мы вошли. В горнице вкусно пахло горячим хлебом. Я опасливо повертел головой по сторонам, но нашел только пару валяющихся на полу сухих вишневых листиков. Мальчишка проследил за моим взглядом и весело хихикнул:

- Мамка  еще не пришла, а сад волшебный сам собой исчез. Хорошо мы с Ленкой ягод налопаться тогда успели.

  Немного успокоенный, я пошел вслед за мальчишкой в глубину дома. Там была еще одна горница,  просторнее и чище первой. Посередь горницы стоял широкий, крытый нарядной скатертью стол. А на столе – диковинная коробка с окошком, кажущим какие-то картины. Я вгляделся в нее и чуть не завопил от ярости:

- Так вот же он, злыдень проклятый! Мироед паршивый, чтоб ему опухнуть чохом!

  В глубине цветного окошка стоял проклятый… купец Пришибеев. Только почему-то очень маленького роста. И беседовал этот упырь с каким-то другим мелким мужичком, все время сующим ему под нос длинную палку с круглым черным набалдашником.

- Какие виды у вашей фирмы на недавно купленный участок леса? – глухо прозвучало из коробки.

  Пришибеев ответил таким же измененным голосом:

- Мы планируем разбить там элитный поселок повышенной экологической чистоты.

- Да я тебе сейчас морду разобью! – сорвался я.

  И подскочил к колдовской коробке, сжав кулаки. Никитка тут же охнул, выхватил черную палочку с пуговками и нажал одну. Картинка погасла, и в комнате стало тихо.

- Ты чего так размахался? – опасливо поинтересовался мальчонка. - Телека, что ли, никогда не видал?

  Я мрачно помотал головой.

- Прости, Никитушка, коли напужал тебя. А только, как увидел ворога лютого в коробчонке твоей, так кровь-то и взыграла. Захотелось обиду выместить, в кривой нос его двинув. Не пойму, однако, как купец сей толстющий в нее залез? Его же вчетверо надо было для этого свернуть!

  Мальчишка заливисто расхохотался.

- Ой, я не могу! Вчетверо! Данька, да ты не понимаешь что ли, что никто в телеке не сидит? Это антенна изображение на экран передает.

  Видя, что я туповато молчу в ответ на кучу незнакомых слов, Никитка посерьезнел и спросил уже чуть тревожно:

- А что это за мужик, которого ты побить хотел? Бандит какой-нибудь?

- Ага - буркнул я. - Купец, на руку нечистый, то бишь, хуже любого разбойника с большой дороги. И стакнулся этот паразит с чинодралом одним да с каким-то Котелковым, злыднем невнятным.

  Я, как мог, рассказал мальчонке обо всех наших несчастьях  и о том, чем закончилась ночная битва.