Толпа вынесла меня на площадь к высокой башне, вокруг которой  вились
   десятки  голубей. С трех сторон площадь была окаймлена ровными рядами полукруглых арок, опирающихся на тонкие стройные колонны. Из-под арок видениями причудливого и гротескного сна выходили карнавальные шествия. Их наряды выглядели ослепительно пышно и одновременно жутковато.
Люди-попугаи в масках с огромными клювами и в одежде, украшенной перьями.
Люди-карты в плащах с изображениями пиковых тузов, червонных десяток и других карточных символов.
Люди-шахматы в строгих черно-белых одеждах  и  при этом в  высоченных шляпах, сделанных в виде пешек, коней или ферзей.
За ними шли неизвестные в парчовых халатах и шелковых широких штанах, напоминающих наряды властителей Востока.

Не успела я удивиться   этому  зрелищу, как новый поток людей подхватил меня и повлек к сказочному замку.
Так сначала мне показалось!
Но на самом деле это был не замок, а церковь.  Вызолоченные купола и медные  шары, украшавшие ее крышу, ярко сияли при свете луны и сотен фонарей. А на самом верху удивительного храма красовались огромные бронзовые кони. Неизвестный скульптор изобразил их летящими на полном скаку, словно эти удивительные создания возвращались  из  далекого странствия.
Перед храмом стояла высокая колонна, увенчанная мраморным крылатым львом. На  подножие этой колонны  я и умудрилась вскочить, чтобы хоть на минутку перевести дыхание и, как следует, оглядеться.
Музыка гремела с разных концов площади, а сияние множества фонарей все же не могло дотянуться до всех ее краев. Поэтому освещенные места перемежались с густой тенью. Резкие тени подчеркивали огромные носы и глубокие глазные впадины, проплывающих подо мной масок. Строгие черные плащи с кружевными пелеринами перемежались с радужными накидками и  словно бы сшитыми из сотен разноцветных лоскутков облегающими костюмами. Мальчишка, похожий на юркую пеструю ящерицу, заметил меня, подлетел и дернул за юбку, требовательно и насмешливо прокричав какую-то фразу. Насколько я поняла, он спрашивал, почему я вышла на площадь без маски. Вместо ответа, я наклонилась к нему, изо всех сил стараясь вспомнить нужные слова. Я уже почти твердо знала, в каком месте очутилась, но мне нужно было точно в этом удостовериться.

- Qual è la fermata cittadella?

Кажется, мальчишка меня понял. Удивленно пожал плечами, черные глаза гордо блеснули в прорезях маски.

- La Serenissima! – почти торжественно произнес он.

И протараторил целую речь, в которой назвал свой город Блистательной Королевой Адрии, Светлейшей Страной Мостов и Каналов.Добавив еще десяток столь же лестных для этого края эпитетов.

- Серениссима - прошептала я. – Легендарный город на воде… Город музыки, романтики и вечного праздника.
И вздохнула, подумав, что праздник это, конечно, прекрасно. Но не сейчас и не для меня! Отец когда-то говорил,  что самое страшное одиночество – это одиночество посреди карнавала. Теперь я вполне с этим согласна.

В полной растерянности я спрыгнула с подножия колонны. Мальчишка уже умчался  в неизвестном направлении. Куда же мне идти дальше? К кому обратиться за помощью в этом веселом беспечном городе? Незваную гостью  из чужой страны во мне пока что не обнаружили и, пожалуй, это хорошо.

Спасибо моему  полуцыганскому  облику и расписной юбке с корсажем. Но рано или поздно мне придется искать здесь еду и ночлег. А в карманах, как назло, не завалялось ни одной монетки.
 Стоило мне только подумать про еду, как в животе тут же предательски заурчало.

Я почти с отчаянием оглядела пляшущую и хохочущую толпу. И вдруг заметила среди бесчисленных плащей, масок и треуголок с плюмажем вполне обычную шляпу. Высокую, с медной пряжкой и широкой тульей, похожую на те, что носили в наших краях. Не знаю, что вдруг толкнуло меня при этом прямо в сердце. Какое-то предчувствие или просто облегчение от того, что среди всей этой карнавальной причудливости и мрачной пышности нашелся один не похожий на балаганного лицедея  человек. Но только я рванулась к этой шляпе, а точнее к ее владельцу со скоростью корабля, держащего курс на свет  маяка. Незнакомец находился, примерно, в паре десятков шагов от меня. И я, яростно работая локтями и не обращая внимания на сердитые оклики, пробивалась к нему сквозь скопище народа. Благо обладатель длинной шляпы и сам был немалого роста и неплохо возвышался над толпой. Вот до него осталась всего пара метров. Я успела заметить, что незнакомец одет в  скромный светло-коричневый сюртук и такого же цвета брюки. А на ногах у него – белоснежные чулки и потертые, но  крепкие ботинки. Примерно так, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, но и не выглядеть оборванцами, одевались купцы, когда отправлялись в дальние странствия. Отец много рассказывал мне об этом.

А вдруг незнакомец тоже прибыл в Серениссиму по торговым делам? И может, он когда-то был знаком с моим отцом? Бывают же в жизни чудесные совпадения! Тогда этот человек сможет помочь мне.
Я, что есть силы, бросилась  вперед. Но какие-то три страшно замаскированных типа вдруг принялись буянить  прямо посреди мостовой. И накинулись друг на друга сначала с руганью, а потом и с кулаками.
Толпа зашумела, заволновалась. Меня отнесло в сторону от человека в шляпе. Я пыталась вернуться обратно, но людской поток уже несло в другом направлении. От обиды слезы навернулись у меня на глаза, и я громко всхлипнула, вытерев их кулаком. Потом опять попыталась дернуться, но зацепилась ногой за булыжник и полетела бы прямо на мостовую, под ноги толпе, если бы чья-то крепкая рука не подхватила меня и не выдернула из кучи народа, как редиску из грядки.
Кто-то прислонил меня к стене дома, чуть поодаль от всеобщего веселья. И сердито сказал:

- Столь юной девушке  нечего делать так поздно ночью на городских улицах!

Тем более – одной. И без маски!Отвечайте сейчас же, где ваш дом? Несносная вы, синьорина!  Ваша матушка, наверное, уже места себе от беспокойства не находит.

Как ни странно, на этот раз я поняла почти всю его речь.

Но глупо моргала, не зная, что ответить на эти вопросы. Мужчина сделал  шаг назад. И я с облегчением разглядела в нем того самого незнакомца в  коричневом сюртуке. Вблизи  оказался довольно молодым мужчиной, лет должно быть,  тридцати пяти. Приветливое открытое лицо с широкими скулами и твердым подбородком. Внимательные, глубоко посаженные серые глаза. Густые брови недовольно хмурятся , но на губах -  добрая улыбка. Я заметила еще, что волосы у моего нежданного спасителя длинные, темные и слегка вьющиеся, а «мушкетерские» усы и бородка аккуратно подстрижены.
Мой спаситель вздохнул и сказал уже мягче, неожиданно перейдя на «ты»:

- Так и будешь молчать, бедное дитя карнавала? Как же тебя все-таки зовут? Или отплясывая на этих улицах, ты от счастья все позабыла, впридачу со своим именем?

- Нет, не забыла - прошептала я, отчаянно желая, чтобы все мои надежды как можно скорее сбылись. – Меня зовут Николетта де Грасси.

Если этот человек знал моего отца, он сразу же откликнется на это имя!
И мужчина, действительно,  на миг задумался, словно бы что-то припоминая. Но потом пожал плечами и  спокойно кивнул. Я поняла, что все мои надежды найти в этом безумном городе хоть одно знакомое лицо, рухнули и разбились хрупким фарфором под копытами упряжки лошадей. И опустила глаза, изо всех сил стараясь не разреветься. Мужчина осторожно коснулся моего плеча:

- Что с тобой, Николетта?

- Все хорошо - буркнула я, пытаясь сообразить, что мне теперь  делать?

- Может, мне стоит проводить тебя до дома? Или сама дойдешь?

- Дойду - вздохнула я, незаметно вытирая слезы. – Спасибо за помощь, сударь.

Я подумала, что не стоит раскрывать тайну своего появления здесь абсолютно незнакомому человеку, пусть и проявившему к тебе доброе участие. Из рассказов отца я знала, что жители Серениссимы не жалуют чужаков и даже к богатым иностранным путешественникам относятся с подозрением. Так что  будет лучше, если меня примут за местную девчонку. Пробормотав какие-то слова прощания, я отошла от своего спасителя  и потащилась вдоль канала сквозь ставшую уже почти привычной карнавальную толпу.

Но чем дальше я шла, сама не зная куда, тем реже мне встречались люди в карнавальных костюмах, тем меньше народу становилось вокруг. А ночной воздух, меж тем, был уже не такой теплый и ласковый.

С залива дул сырой и стылый ветер,  я то и дело зябко поеживалась, обнимая себя за плечи. На Гранд-канал опускался туман и серой промозглой пеленой заползал в переулки. Чтобы не простыть окончательно, я отошла подальше от воды и побрела  извилистой улочкой куда-то вглубь города. Переулки, которыми я шла, становились все уже. Веселый шум и звуки музыки остались далеко позади, и теперь меня вместе с домами плотно обступала тишина. Кажется, я забрела в потаенную середину города.

Людей здесь почему-то не было, и только пугливые кошки, заслышав мои шаги, торопливо шмыгали в свои подворотни. Голуби сонно ворковали с крыш, а под сотнями мостов хлюпала и плескалась вода, облизывая лодки, деревянные сваи и неумолимо показывая окружающим домам в своем черном зеркале  их обветшалые отражения.

Я удалялась в хитросплетение улочек и переулков все глубже и глубже, смутно надеясь найти там хоть какой-то приют. Может, лодочный сарай удастся отыскать? Или как тут называются помещения, где гондольеры хранят свои черные, как крылья ворона, «корабли»? Но ничего похожего мне не встречалось. Лишь мрачные, покрытые следами зеленой плесени дома сжимали мостовые, будто тисками, и склонялись над ними, как каменные истуканы, лишенные ног и завидующие из-за этого людям.

Я понимала, что это от голода и усталости у меня мутится в глазах, и путаются мысли. Отчаяние уже коснулось своим холодным крылом моего сердца, когда дома неожиданно расступились, и я снова вышла к темной воде канала, над которой застыл невысокий, но довольно широкий дом с осыпающейся  на фасаде лепниной. Кажется, это был очередной дворец. Только на этот раз нежилой и совсем заброшенный. Хрупкие арки, на которые опирался свод первого этажа, были покрыты сетью трещин. Своими заколоченными окнами дворец слепо таращился на мостовую. Выглядел он жутковато, но вполне подходил для ночлега, враз ставшей бездомной бродяжкой, девчонки.

И я попыталась открыть тяжелую деревянную дверь. Не тут-то было! Она оказалась намертво забитой, причем, похоже, изнутри. Горестно вздохнув, я отошла от порога и зачем-то посмотрела наверх. По осыпающемуся карнизу невозмутимо скользнула полосатая кошка. Изогнувшись всем телом, она просочилась в небольшую дырку среди досок, прикрывающих выбитое окно. Хм! Вот и мне бы так! Конечно, внутри, наверняка, холодно и пыльно. Но зато крыс и мышей точно нет, судя по упитанному виду серой трущобницы. Да и какая разница, где ночь коротать? Лишь бы не у холодной воды с ее стылым туманом! Однако, чтобы попасть внутрь, мне придется приложить немало усилий.
 Я потопталась у порога, растерла застывшие ладони и решительно ухватилась за толстый ржавый штырь, зачем-то торчавший из рамы  окна первого этажа. Кое-как вскарабкалась на подоконник. Не могу сказать, что мне часто приходилась проделывать такие штуки. Но к счастью, я с ранних лет любила лазить по деревьям. И нередко встречала отца, возвращавшегося по вечерам из лавки, сидя верхом на макушке старой яблони. Стена заброшенного дворца была выщербленной, покрытой множеством дырок от выпавших кирпичей. Так что, умело цепляясь руками и ногами,  вполне можно добраться до заветного окошка на втором этаже.
Что я и сделала.
А потом, примостившись на карнизе, осторожно, чтобы от резкого рывка не полететь  вниз, в канал, потянула на себя отошедшую от рамы доску. Она отскочила  с ржавым скрипом. Крякнул вывалившийся гвоздь, и отверстие стало больше. Теперь в него могла пролезть не только кошка, но и тощая шестнадцатилетняя бродяжка.

И  я, согнувшись под немыслимым углом и бормотнув под нос жуткое ругательство, услышанное когда-то от папиного приказчика, полезла в дыру. Зацепилась за что-то рукавом, дернулась, услышала треск ткани и полетела головой вперед в темноту. К счастью, уже в глубину дома, а не на мостовую. Тут мне снова повезло! Я приземлилась на что-то мягкое. На ощупь это, кажется, был облезлый  ковер. Я поднялась,  помотала головой,  огляделась. Тонкий лучик уличного фонаря слабо освещал большую комнату с высоким потолком и какой-то  мебелью  вдоль стен.

Я сделала шаг вперед и коснулась рукой стены. Мои пальцы натолкнулись на ткань, висевшую между потолком и полом . Должно быть, это был старинный гобелен. У меня тут же сверкнула мысль, что в эту большую «тряпочку» можно отлично закутаться, чтоб   не трястись больше от озноба.
Что есть силы,  я рванула ткань вниз. Раздался громкий треск, потом грохот, и я еле успела отскочить. Похоже, гобелен рухнул на пол вместе с частью потолка.
 Но страшнее всего было не это! Одновременно с грохотом вспыхнул свет, показавшийся мне после блуждания по сумеречному городу нестерпимо ярким. В комнату, куда я проникла, влетели двое. Один из них, в черном костюме и черной полумаске, сжимал в руке большой трехсвечовый шандал.

- Chi sei?! – выкрикнул  он. - Da dove sei?

И чья-то рука бесцеремонно схватила меня за плечо, как следует, встряхнув.