- Думаю, к знаменитому механику пойдем мы с Николеттой - сказал наутро Рикардо после честно поделенного на пятерых скудного завтрака. - Марко незачем лишний раз светиться в городе. А Поджио, наверное, ищет вся стража Серениссимы.

- А кто ж браслетик жулику-ювелиру оттащит? – жалобно спросил Марко. – В доме же ни монетки не осталось. А на обед – один кувшин с водой.

- Ладно, сбегай к Миккеле, но только в образе «девочки» - строго заявил атаман. - Николетта, одолжишь юноше еще раз свою юбку?

Я кивнула. И отдала Марко многострадальную одежку, привычно закутавшись в кусок занавески. Переодетый мальчишка умчался, ворча себе под нос:

- До чего же трудно воровать стало! Такое впечатление, что ты работаешь!

Глядя, как юноша  поправляет маску и набрасывает на плечи плащ, я заметила:

- А вот мне, пожалуй, маску надевать незачем.

- Почему? – удивился Рикардо.

- Посуди сам! Без масок у вас ходят только банкиры да девицы определенного поведения. Ну, на первого я никак не тяну, а вот за уличную красотку сойду легко. И для тебя наличие рядом подружки станет дополнительной маскировкой. На одинокого парня в маске стража может бросить косой взгляд. А тут – кому какая разница, куда парочка идет и зачем?

Юноша кивнул, соглашаясь, но при этом неуверенно произнес:

- Звучит разумно. Если только тебе не противно изображать такую девицу…

- Да что же тут противного? – усмехнулась я. – Серениссима – город карнавалов, так что перевоплощения здесь обычное дело. Феей чистоты я уже была, взломщицей – тоже. Пора, как у вас говорят, примерить на себя другую маску. Хоть повеселюсь немного!

А краем сознания скользнула лукавая мысль, что поизображать вдвоем с Рикардо воркующую парочку будет не только забавно, но и весьма приятно. Мне, по крайней мере. Юноша-то относится ко мне, как к сестренке.
Ох, или не совсем так?
Вот опять он почему-то замолчал и смотрит на меня так, будто насквозь прожечь хочет. А  карие глаза в прорезях маски сияют как-то по-особенному. Почему я раньше не замечала, какие красивые у Рикардо глаза? Только часто они полны грусти и тревоги. Что неудивительно, если учесть тысячу безумных приключений, в которые мы влипли  за прошедшие несколько дней.
Но сейчас взгляд у юноши лучится озорством и добротой.

А в глазах словно бы пляшут сотни веселых чертиков.
Улыбка тронула губы Рикардо, я растерянно улыбнулась в ответ. Он шагнул ко мне…

- А вот и твоя юбочка твоя, а вот и золотишко!

Несносный Марко влетел в комнату, на ходу сдирая ненавистную ему  одежку  и вываливая на стол пригоршню увесистых блестящих кругляшков.

- Старый стервятник как браслет увидел, так у него лапы и затряслись от жадности. Ясно, что продаст он его заморским купцам втридорога, но нам-то какое дело? Деньжонки есть, можно снова жить в свое удовольствие!

- Золото я пока приберу, - вздохнул Рикардо, пряча кошелек в кармане куртки.

- Все, что надо, купим с Николеттой, когда закончим дело с маэстро Кристофоло. А вы сидите тихо и носа из убежища не высовывайте. Вдруг Беппо разослал своих шпионов по всему городу, и они уже приглядываются к старым домам?

Устрашенные мальчишки дали страшную клятву, и мы с юношей, наконец-то, вышли наружу.

Странное дело! Оказавшись на улице, я вдруг поняла, что ни разу не видела Серениссиму при свете дня. «Прибыла» я сюда волшебным путем на закате. «На дело» мы с Поджио ходили, понятно, что ночью. А в остальное время суток я с друзьями отсиживалась в убежище.
При ярком свете утреннего солнца знаменитый город на воде выглядел еще более причудливым, странным, противоречивым.
Зеленоватая, как непрозрачное стекло, вода каналов, путаница мостов над ними, свежесть и белизна мрамора недавно построенных дворцов.  Тут же ветхие, побуревшие от времени и вечной сырости строения, готовые, кажется, вот-вот обрушиться в волны и навсегда исчезнуть в глубине лагуны. И над всем этим – ослепительное сияние ярко-синего южного неба, треплющий волосы свежий ветер, крики чаек и плеск весел.

Я шла рядом с юношей, как во сне, чувствуя непонятное раздвоение. Словно бы, одна часть меня - удивленно рассматривала все вокруг, а другая - взволнованно думала об одном и том  же.

Почудился мне или нет этот странный мягкий блеск в глазах Рикардо? Что означала его улыбка? Он, правда, собирался обнять меня  перед тем как  ворвался Марко?
А может быть, я все это себе придумала? Ведь, откровенно говоря, я не верила ни в какие, так называемые, «нежные чувства», до того, как попала в Серениссиму. Жизнь  под одной крышей с мадам Эльвирой и лицезрение   десятка  алчущих наживы женихов, крутящихся вокруг ее доченьки, хоть кого вылечат от излишней романтики. К тому же у меня перед глазами был печальный пример моего отца. Он ведь искренне полюбил эту мегеру. Но когда привел Эльвиру в наш дом,  быстро утратил все иллюзии на ее счет. И радовался хотя бы тому, что мадам не лезет в его дела и не мешает возиться в лаборатории. А моя родная матушка ушла слишком рано и не успела  рассказать  ничего о том, что это за штука такая – первая любовь,  и как она приходит к девушке.

Должно быть, поэтому я не понимала, что со мной сейчас творится. И только подставляла лицо порывам пахнущего морской солью ветра, надеясь, что он остудит мои пылающие щеки, и юноша не заметит моего смятения.

Тут  я поняла, что Рикардо, оказывается, уже несколько минут о чем-то говорит. А мы миновали переплетение узких заброшенных улочек и вышли к довольно широкой и просторной набережной.

- Идти до площади Сан-Марко далеко, а денежки у нас имеются. Так почему бы нам не отправиться туда по воде и с музыкой, как праздно гуляющие аристократы? – закончил свою речь юноша, а я растерянно кивнула.

И уже через пару мгновений Рикардо помогал мне спуститься в остановившуюся рядом гондолу.
Я расположилась на каких-то мягких подушках, снова чувствуя смущение и странное волнение. Юноша опустился рядом. Гондольер плавно взмахнул веслом, мы полетели по воде.
 Плеск волн раздавался теперь совсем рядом, где-то высоко над нами проплывали кружевные фасады дворцов, алые и золотые купола храмов. Поддерживаюшие высокие портики мраморные боги и богини  удивленно и задумчиво смотрели нам вслед.

Гондольер ударил веслом, и лодка вырвалась на простор Гранд-Канала. Лазурное небо отражалось в воде, и казалось, что мы плывем по облакам. Другие гондолы, то отставали, то обгоняли нас. Отовсюду слышался веселых смех, бренчание струн, обрывки мелодий.

Видимо, вдохновленный всем этим, наш перевозчик, запрокинул к небу голову и запел чистым, звенящим голосом:

- А я бы мог давно часы остановить,
И сделать первый ход на площади San Marco...
Но здесь уже давно не принято любить,
Как триста лет назад - безудержно и жарко.

Ты прячешь от меня и слёзы, и лицо
Под маской золотой, что в сумраке палаццо
Восходит в первый раз полуночной Луной
(А я привык под ней давно уже скитаться)...

- Гондольеры бесплатно поют влюбленным… - пронеслась в сознании фраза из   прочитанной сто лет назад книги.

Щеки мои вспыхнули еще жарче, а сердце заколотилось так, что я даже испугалась, будто юноша услышит его стук.
Рикардо повернулся ко мне, карие глаза вновь блеснули в прорезях маски…

А песня все лилась:

- Скажи, зачем мы здесь как призраки с тобой,
Который сон подряд виденья множим, множим...
Не видя, как листва сменяется листвой,
Как алая река  течёт под белой кожей.
Все рифмы о любви едва ль сильнее губ -
Прижмись ко мне сейчас, на площади, во мраке...
Я расскажу тебе о том, что мир совсем не груб,
Когда я слышу в нём твой тихий шорох платья.

 Словно в ответ на эти слова, юноша обнял меня за плечи и осторожно привлек к себе. Ослепительный блеск солнца в прозрачной воде, дробящиеся отражения мостов, куполов и крыш поплыли и закружились передо мной.

Не понимая, что делаю, я положила голову на плечо Рикардо и закрыла глаза. Его дыхание обожгло мою щеку.

- Если он сейчас поцелует меня… - прошелестело где-то в глубине сознания.

- Я останусь в этом городе навсегда! Стану воровкой, взломщицей, уличной танцовщицей – кем угодно! Только бы быть рядом с ним. Но о своих чувствах ему не расскажу, нет-нет, никогда!..

Гондола мягко ткнулась узким черным носом о причал.

- Площадь Сан-Марко, - со странной грустью в голосе произнес юноша, размыкая объятья. -Мы прибыли на место, Николетта.

Когда твоё кольцо стремиться победить
Оконное стекло своей алмазной гранью -
Но здесь уже  давно не принято любить
Так жадно и светло, без всякого венчанья...

И я бы мог давно часы остановить,
И сделать первый шаг, твоей коснувшись тайны...
Под аркою  темно - и это лучший знак...
Задень меня плечом намеренно-случайно»....

Песня растаяла в воздухе. Гондола отчалила.
Рикардо спокойно поправил маску и, взяв меня под руку, повлек за собой в шум и грохот городской площади. Волшебный миг исчез, словно бы его и не было.

Пестрая сутолока, мелькание масок и причудливых нарядов вновь окружили и ослепили меня, совсем как в первый день прибытия в Серениссиму.

Но теперь я была не одна. Рикардо уверенно вел меня вдоль рядов, где торговали похожими на осколки радуги стеклянными кувшинчиками, блюдцами и изящными амулетами на серебряных цепочках. Мелькали прилавки, на которых рядами были выложены карнавальные маски. Позолоченные, украшенные цветными перьями и сверкающими блестками, они загадочно взирали на проходящих мимо  темными прорезями для глаз. Тонко очерченные губы масок с загадочно-лукавыми улыбками несли веселую карнавальную жуть.
В других рядах торговали шляпами и вышитыми шелковыми плащами. Торговцы, весело перекликаясь, перегибались через свои прилавки, предлагая товар проходящему мимо люду.
Впрочем, не все на базарной площади было таким уж веселым и беспечным. Я заметила в толпе шмыгающих то тут, то там в  стражников в черных треуголках и ярко-красных мундирах. Порой они останавливали прохожих  и что-то строго у них спрашивали.

Прямо возле нас усатый верзила пристал к продавцу посуды. Он махал перед его носом пудовым кулаком, чуть не переворачивая хрупкие изделия. Продавец тоже рассердился и яростно принялся одну за другой поднимать   крышки у кувшинов и горшочков. Вопя при этом:

- Какого черта вам надо, господин хороший? Вы полагаете, что ворюга, синьору эль Морано ограбивший, в эту мисочку залезет?! Или в ту вазу, как дух из Джиннистана?!

Мы с Рикардо тревожно переглянулись. Похоже, шумиха из-за налета на палаццо безумной собачницы и не думала прекращаться.
В тот же миг неприятный тип в мундире оторвался от несчастной посуды и как-то слишком пристально посмотрел на нас.
Юноша среагировал мгновенно! С абсолютно равнодушным видом отвернулся от стражника, ловко толкнул меня в промежуток между двумя лавками.
И там сжал в объятиях с такой силой, что я только ахнула.
Потом слегка приподнял меня над землей и…коснулся поцелуем моих губ. Дурацкая фигура стражника растаяла у меня перед глазами и поплыла в радужном тумане, шум базара совсем затих в ушах.

Я слышала только биение сердца Рикардо так близко от моего!..

- Кажется, нужно обнять его в ответ, - глас моего бедного разума прозвучал еле слышно.

  Да и разум ли вообще это был? Мои руки обвились вокруг шеи юноши.

- Глянь внимательнее, он ушел?!

Рикардо, наконец-то, оторвался от моих губ. Его напряженный шепот сорвал туманно-блаженную пелену с моих глаз. Я растерянно заморгала. Никакого стража рядом уже и в помине не было.

- Э-э, он близко, хоть на нас уже не смотрит, - из последних сил схитрила я. - Давай еще поморочим ему голову.

  Юноша быстро оглянулся. Усмехнулся, никого не увидев, опустил меня на землю и погрозил пальцем.

- С огнем играешь, девочка! - неожиданно серьезно сказал он.

  А потом вздохнул.

- И я тоже играю. А вот мне не следовало бы! После фейерверка чувств остается только горький привкус на губах и холодный пепел в сердце.

- Да что ты говоришь? – притворно удивилась я, судорожно соображая на кого из нас двоих мне сейчас надо злиться. – Это богатый личный опыт? Или ты в своем аббатстве такого наслушался?

  Но ответа на вопрос не последовало. Разом помрачнев, Рикардо снова потащил меня через площадь. Туда, где за лавками, торгующими всякими безделушками, был слышен звонкий перестук кузнечных молотов, и стояли ряды механиков и оружейников.