Когда Поджио швырнули в тюремную камеру, и за его спиной с глухим лязгом захлопнулся замок, веселое отчаяние, охватившее мальчишку в момент ареста, заметно испарилось. Взломщик встал, растер опухшие от «браслетов» руки, осторожно пощупал заплывающий глаз. К побоям было не привыкать. Покойный папаша часто распускал кулаки, так что Поджио порой доставалось и посильнее.
Теперь же его просто разрывали  противоречивые чувства. То, несмотря ни на что, охватывала радость, что маэстро и Юлиус целы, а проклятый эль Драко погиб, и войны не будет. То цепкими ледяными коготками в душу впивался страх. Нет, не перед близкой смертью. Скорее перед тем, что будет предшествовать ей. Сейчас Поджио терзали те же мучительные мысли, что и Рикардо. Сможет ли он достойно держаться до конца? Не пошатнется ли от ужаса и не рухнет ли на колени, увидев петлю и плаху?

- Только бы Николетта не вздумала пойти в этот час на площадь, – грустно пробормотал мальчишка. - Да и все мои остальные друзья – тоже. Отсюда мне уже не спастись, даже с помощью волшебства. А вот, если они вздумают отбивать меня у стражи во время казни - плохо придется всем. Ведь что получается? Когда мы хотели вытащить из тюрьмы Рикардо, попался маэстро.

А когда спасали Эдгардо, попался – я. Правда, маэстро сам полез в лапы эль Драко, но, как говорит Николетта, «так сложилось исторически». Одним словом, надо бы прервать эту дурацкую «смену караула»…

  Поджио вздохнул и сел на деревянную лавку. Уныло покосился на дверной засов  и вспомнил свою котомку с драгоценными отмычками.

- Уж такой замок я вскрыл бы за пару минут. Запереть меня, самого лучшего медвежатника Серениссимы, на эту ржавую железку! Худшего унижения я в своей жизни еще не получал.

Увы, это было только первый удар зловредной тетки судьбы!                            

Дело в том, что большинство тюремных камер в эти дни пустовало. Часть несчастных узников погибла при наводнении. А других спешно судили и перевели на пожизненное заключение в Пьомби. Поэтому тюремщики отчаянно скучали и убивали время за игрой в кости. Брошенного в застенки Поджио, они восприняли, как неожиданный подарок. И теперь гурьбой потянулись к его камере, чтобы для развлечения поиздеваться над беззащитным мальчишкой.

- Ну что, сидишь, боров? – пьяно хихикнул один негодяй  в сдвинутой набок треуголке. - И как под тобой только лавка не треснет!

- Да у него и рожа, как у порося! – идиотски заржал второй. - И лохмы, как щетина. Вот придет к нему старуха с косой – и та испугается!

  Поджио побледнел и сжал кулаки. В жизни ему не раз приходилось выслушивать насмешки по поводу своей  далекой от идеала красоты  внешности. Но терпеть оскорбления от налившихся пивом уродов только потому, что он по одну сторону решетки, а они – по другую?!

- Что мне крикнуть им в ответ?! – судорожно придумывал мальчишка. - Черт, прав был папаня, когда говорил, что язык у меня во рту подвешен не тем концом.

- Гы-ы! Да как такого жирюгу вешать? – надрывался третий стражник. - Тут любая веревка треснет.

- А что ответила бы этой своре Николетта? – вспомнил Поджио свою отважную подружку.

  И тут же испугался:

- Нет-нет, она не должна сюда попасть! Никогда! Только не это!

И все же воспоминания об остром язычке «технической ведьмы» что-то всколыхнули в его сознании.
 Взломщик соскочил с лавки, гордо выпрямился и шагнул в решетке, отделявшей его от гогочущей стражи.

- А ведь я тебя знаю! – по какому-то наитию выкрикнул он, ткнув пальцем в первого попавшегося на глаза злодея.

- Это ты во вторник проглотил со злости целую связку ключей, и они с тех пор у тебя всё время звенят в животе! Что, неправда?! А вот подпрыгни!

  Мальчишка выкрикнул последнюю фразу неожиданно громко.
Стражник от растерянности судорожно дернулся. Связка ключей у него на поясе громко зазвенела, и взломщик закричал:

- Ага, в животе!

  Приятели тюремщика снова охотно заржали. В сущности, им было все равно над кем глумиться.

- Врешь! Не глотал! – заорал взбешенный стражник.

  Он сорвал ключи с пояса, швырнул их на пол и снова подпрыгнул. А Поджио в ту же секунду ловко пнул железную решетку. И когда она загремела, еще раз торжествующе рявкнул:

- В животе, в животе!

На шум подбежал разъяренный начальник охраны.
А взломщика уже «несло». Поджио вновь охватило пьянящее чувство бесшабашного отчаяния.

И он приветливо крикнул офицеру:

- А вот и приятель  - Кривой Огурец!

И все вдруг увидели, что нос у начальника действительно очень похож на длинный кривой огурец, и они этого прежде не замечали исключительно из уважения к его чину.

Начальник рассвирепел, кинулся на решётку.
И случайно наступил на подвернувшуюся под ноги крысу. Серая тварь взвизгнула, попыталась прокусить огромный ботфорт, но зубы ее застряли в толстой коже. Отчаянно дергающего ногой и громко орущего неразборчивые ругательства офицера, утащили обратно в караулку спотыкающиеся от смеха тюремщики. На короткое время наступила тишина.
Взломщик победно улыбнулся и привычным движением взлохматил волосы. Сейчас все сомнения и страхи куда-то улетучились, а в душе звенела упрямая отвага.

В глубине тюремного коридора снова послышался грохот сапог. На этот раз к беспокойному узнику спешил сам начальник тюрьмы – важный толстый старик в черном мундире.

- Что-о?! – загремел он, едва поравнявшись с камерой мальчишки. - Бунт?! Да я тебя!!! Живо в карцер загремишь, на хлеб и воду.

  Поджио очень натурально вылупил глаза, ахнул и рухнул на колени.

- Па-апаша! – жалобно провыл он, простирая через решетку руки к типу в мундире. - Папочка, ну что же ты не узнаешь своего единственного сына?

  Начальник тюрьмы отшатнулся и на мгновение потерял дар речи. Присутствующие охранники, на всякий случай, испуганно отдали честь.

- Папочка! – продолжал неистовствовать взломщик. - Посмотри на меня! Я ж – твоя копия! Такой же придурок! И … этими …габаритами подхожу!

  Стражники начали тихо подхихикивать.

- Молча-ать! – наконец-то обрел голос начальник тюрьмы. - Какой я тебе «папочка»?

- Родной! – убежденно ответил Поджио.

  И снова застонал, как выпь на болоте:

- Разве ты не помнишь, как тащил мою мамочку на сеновал?

  Он вдруг захлопнул рот и в испуге вытаращил глаза.

- Или –не  папаша? – громко прошептал взломщик.

  И задумчиво почесал в затылке.

- Слышь, дядя, а, может, ты  вообще – не мужчина?!! В этой сырости – только спиртным греться. А оно, говорят, не способствует…

- Хватайте его! – истерически заголосил начальник. - Бейте, что есть сил!

- Никак нельзя, синьор! – почтительно отозвался один из стражников. - Мои ребята перестараться могут. А сам Правитель приказал, чтобы этот опаснейший бунтовщик прибыл на место казни живым и почти здоровым.

  Старикашка в черном мундире яростно плюнул на пол и, не зная на ком сорвать злость, врезал стражнику в челюсть. Потом сам взвыл и принялся трясти в воздухе ушибленной рукой.
В общем, такого безобразия, шума и топота в тюрьме Поцци не было  с самого дня её основания. И когда за взломщиком пришла охрана, чтобы вести его на скорый суд, начальник тюрьмы вздохнул с облегчением.

  Зал, предназначенный для судебных заседаний, был огромен настолько, что  находящиеся на его противоположном конце двери показались Поджио размером с игральную карту. Разбирательство по делу о «бунтовщике, мародере и коварном убийце» длилось уже второй час. И взломщик только удивлялся тому количеству обвинений, которые умудрились навешать на него судебные крючкотворы. Должно быть, Правитель и все его прихвостни очень обрадовались внезапно найденному «козлу отпущения». И спешили вменить мальчишке в вину, чуть ли не все беспорядки недавно случившиеся в городе.
Долгая и нудная, пересыпанная непонятными терминами речь прокурора тянулась без конца, и, наконец, Поджио почувствовал, что очень устал.

Во рту у него с прошлого дня не было ни крошки, голова уже слегка кружилась, а ноги казались ватными. Все это время взломщик неподвижно стоял  за железным ограждением, окруженный конвоем, а прямо перед ним, за огромным, накрытым кроваво-красной скатертью столом восседал Правитель и вместе с ним десяток противного вида старикашек в черных мантиях.

Стараясь не выказать перед врагами своей слабости, мальчик сначала поднял голову и долго рассматривал расписной потолок. Но там ничего интересного не было, кроме кучи скачущих по облакам непонятных полуголых типов. Тогда он опустил голову и равнодушно уставился на судей.
 Бубнеж обвинителя стал громче. Видимо, его речь подходила к концу, потому что Поджио несколько раз услышал фразу «казнь через повешение».

- Интересно, дадут ли мне сказать последнее слово? – подумал взломщик. – Хотя вряд ли. Эти упыри уже сами все решили и давно подписали приговор. Да и что я мог бы им сказать? Это ж только в балладах герой у подножия эшафота произносит красивые и важные  речи. А мне и в обычной-то жизни пару слов порой связать было трудно. Разве что бросить сейчас этим сутягам в морду пару ласковых из лексикона Марко!

Но и этой мечте, похоже, не суждено было сбыться.
Поджио подавил тяжелый вздох, незаметно переступил с ноги на ногу и снова задумался. Уставший и одеревеневший от долгого стояния на месте  он даже страха перед близкой виселицей уже не испытывал. А только грусть и непонятную тоску.

- Говорят, что в последние минуты вся жизнь пробегает перед глазами. Гм! А мне вот и вспомнить-то нечего! Что я в жизни видел? Папашины кулаки да чужие сейфы, которые успешно потрошил. Вот только Золушку с отверткой приятно будет вспомнить  в последний миг. Надеюсь, она с друзьями уже сбежала из этой паршивой Серениссимы.

Тут мальчику сразу представился насмешливый взгляд золотистых глаз Николетты, ее лукавая улыбка и его собственный неуклюжий поцелуй… Поджио покраснел, и внезапно ему стало очень жаль себя.

- Глупо, братцы помирать, да умней не вышло… - пробормотал он.

И, чтобы не расклеиться окончательно, встряхнул головой и снова уставился на Правителя и судей.
Странно, но вид у Главы Города был не намного веселее, чем у взломщика. Вечно красноватые от горячительных напитков щеки болезненно обрюзгли, глаза бегали, пальцы все время нервно теребили лист бумаги.
Кто-то из судейских протянул ему какой-то документ. Обвинитель громко зачитал:

- Сим доказано, что Грациано эль Драко, бывший член Совета Десяти, именовавший себя так же лучшим другом нашего Правителя, оказался на деле подлым заговорщиком, в чем его сообщники на первом же допросе признались…

В то, что он молол дальше, Поджио вслушиваться не стал. Взломщик слегка подался вперед и буквально впился глазами в лицо Правителя.
 Мальчика поразило, что при упоминании имени злодея, тот резко дернулся, а щеки его задрожали, словно вчерашний кисель.

- Да ведь он – боится! – чуть не закричал взломщик. - Наш Правитель жутко трусит! Он трясется от страха, что вместо эль Драко завтра найдется десяток новых заговорщиков, которые сметут его с трона и швырнут ввверх ногами в канал, а потом объявят, что так и надо. И вот этак наш Правитель всю жизнь боится?! И все, кто в этом суде сидит  и во дворце проклятом живет – тоже трясутся?! Каждую минуту, каждый миг своей жалкой жизни??!!

Поджио почувствовал необыкновенную легкость. Словно рухнула какая-то плита, придавившая его душу. Он-то никогда так не трусил! Даже если шел на опасное дело, даже если убегал  под пулями от погони!
А еще, в отличие от этой своры, он был счастлив рядом со своими друзьями. И теперь ему бояться нечего! Да, суд скоро закончится, завтра будет казнь, может быть, короткий миг ужаса, а потом…

- Да какая разница, что будет потом! - чувствуя прежнюю пьянящую легкость, подумал мальчишка. - Если я попаду в рай, то беспокоиться мне будет не о чем. Ну, а если я попаду в ад, то буду так, тen'cazzo, занят, пожимая руки приятелям, что беспокоиться мне станет некогда. А эти придурки из Совета будут трястись за свои драные шкуры всю свою никчемную жизнь!

И он гордо усмехнулся, глядя в лицо обвинителю. Так же, насмешливо улыбаясь, выслушал приговор и с поднятой, как у победителя головой, под конвоем вышел из зала.