В глубине души я понимала, что устроила скандал «на ровном месте». Бедный Рикардо ничегошеньки мне не обещал. А все, что между нами было – лишь пара нежных взглядов да один случайный поцелуй.
Но почему-то услышать  глас разума мне никак не удавалось. Уму все было ясно и непреложно, а сердцу – больно и обидно.

- Одна беда от этой глупой любви! – всхлипнула я в последний раз, когда гондола остановилась у причала под знакомым мостом.

  Рикардо приказал гондольеру высадить меня за несколько переулков до нашего убежища. Что весьма разумно, если мы не хотим рассекретить его. Воровато оглядевшись по сторонам, я двинулась в путь, время от времени петляя, чтоб не привести за собой «хвоста». Впрочем, боюсь, что даже если кто-то за мной и следил, ему бы удалось остаться незамеченным. Слезы все еще застилали пеленой мои глаза, и я шла, как в тумане.

- Марко! – страшным голосом взревела я, врываясь в убежище! – Сворачивай чертежи, зови Коломбу, лови кошку! Мы перебираемся в другой дом! Чтобы через пятнадцать минут были готовы!

- Бедному собраться - только подпоясаться! - откликнулся мальчишка, проносясь мимо меня.

  Я же устало прошлепала в нашу с малышкой «спальню» и рухнула на убогое ложе. Не хотелось уже ни плакать, ни двигаться, ни с кем-либо разговаривать.

За спиной тяжело заскрипел пол под чьими-то шагами. Поджио присел рядом, нерешительно коснулся моего плеча.

- Николетта, что случилось?

- Ничего, отстань! – буркнула я, желая, чтобы мальчишка куда-нибудь убрался.

  Он не ушел. Шумно вздохнул и упрямо спросил:

- Тебя в городе кто-нибудь обидел, да? Покажи мне этого урода, я ему так накостыляю! Пинками вдоль всего Гран-Канала гнать буду!

Я невольно улыбнулась, подумав, что бедный взломщик, сам того не зная, грозит страшной карой своему же атаману. Выпрямилась, убрала спутанные волосы от лица, бросила взгляд на мальчишку.
Поджио стоял, набычившись и сжав кулаки, а его круглое лицо светилось праведным гневом. Ну, прямо, Санчо Панса, вообразивший себя Дон Кихотом! «Кто обидел вас, прекрасная синьорина?!» Я хмыкнула и тут же, без паузы, грустно вздохнула.

- Все в порядке, дружище. Просто наша дружная шайка сейчас распадается на части. Но так надо для нашей же безопасности, ничего не поделаешь.

Я рассказала взломщику о нашем визите к маэстро Кристофоло, и о том, что отныне у него поселятся Марко с Коломбой и пресловутая Мариучча с племянниками.

- Да, вот что забыла сказать! – воскликнула я, отбросив невеселые мысли. - Тот самый ларец с чертежами, который ты украл у синьора эль Драко, этот синьор, оказывается, тоже стибрил! У нашего механика! Ну, прямо в точности с поговоркой: «Вор у вора дубинку украл!»

Поджио потрясенно вытаращил глаза. А потом задумчиво сказал:

- Этот самый синьор Грациано, похоже, вообще - жуткий тип! Знаешь, у него в подземелье бедные узники томятся!

- Что еще за узники? – удивилась я.

- Обычные. Как в тюрьме. Я, когда в его палаццо пробрался, чтоб ларец спереть, слышал, как один бедолага там стонет. Да так жалобно! И все повторяет: «О, горе мне! Как ужасно заканчивается моя несчастная жизнь!»

Меня слегка тряхнуло от этих слов. По затылку пробежал холодок то ли тревоги, то ли неосознанного предчувствия. И я решительно потребовала:

- А ну-ка, расскажи мне все! Кто стонал, где стонал и как ты все это услышал?

Поджио пожал плечами.

- Расскажу, если хочешь. Но рассказ выйдет долгий. В общем, попасть в этот чертов дворец было нелегко. Но я ведь, кажется, говорил тебе, что неплохо плаваю? Ты, наверное, уже поняла, что во многих здешних  дворцах есть почти полностью затопленные полуподвальные этажи. Обнаружился такой и в палаццо  эль Драко.
Короче, я тихонько подкрался к дворцу с заднего входа. А потом прыгнул в канал и доплыл до наполовину скрытого под водой подвального окошка. Конечно, оно было закрыто решеткой. Но я ведь плыл с напильником в зубах! И ловко расправился с проржавевшей железякой.

А потом влез в получившуюся дырку, спрыгнул вниз и оказался по пояс в мутной, ледяной воде. Чуть не взвыл от холода, но стиснул зубы и начал искать лестницу наверх. Слуга, с которым я подружился, рассказал мне, что из подвала есть две лестницы. Одна ведет прямо в покои синьора, а другая – в крыло стражи. Мне, понятное дело, нужна была первая, тем более что эль Драко, по словам того же слуги, сегодня должен был уехать на прием к Правителю города.
В общем, я шел по колено в воде, ощупывая осклизлые стены и еле-еле светя себе под ноги огарочком свечи. И вдруг я услышал та-акой горестный стон, что аж замер на месте. Он раздавался из-за ближайшего поворота. Похоже, там уже был сухой коридор, очень похожий на тюремный. С зарешеченными камерами для узников.

Я увидел это, высунув туда нос, и тут же спрятавшись.
А неизвестный узник все плакался надтреснутым голосом.

И Поджио печально провыл:

- О, горе мне! Подходит к концу моя бездарная, никому не нужная жизнь. Я так и не сделал ничего хорошего людям! Мой дар погибнет вместе со мной!

Меня уже бросало то в жар, то в холод от этого рассказа! Дыхание перехватило от волнения, и я напряженно шепнула:

- Ну, говори же! Что было дальше?!

Поджио снова вытаращил глаза.

- А дальше было еще страшнее! Потому что по тюремному коридору протопали шаги и чей-то неприятный, высокий голос спросил узника:

- Так вы будете упорствовать, господин маг? Вы не хотите помочь мне?

- Нет! – печально, но гордо ответил узник. - Я не помогаю злодеям!

- Хорошо же! – зловеще пообещал неизвестный тип. - Имейте в виду! У вас осталось всего несколько дней на раздумья. А потом я сдам вас Совету Судей города! Вас ждут казнь или пожизненное заключение в свинцовой тюрьме «Пьомби»! Как шпиона, тайно проникшего на наш остров! Подумайте о своей судьбе, господин чародей!

И шаги по коридору протопали обратно, а заключенный испустил новый вздох. Мне стало жалко несчастного, но чем я мог ему помочь? Мне и так пришлось целый час отсиживаться в этой мокрой норе, прежде чем я решил, что синьор все-таки свалил к своему Правителю.
И я отважился подняться по лестнице и проникнуть в его кабинет. Ну, взломать сейф, и утащить проклятый ларец было уже делом техники. Обратно я бежал той же дорогой… Эй, Николетта, что с тобой?Тебе плохо?!

Я резко вскочила, но от волнения у меня закружилась голова, и я привалилась к стене. Взломщик подхватил меня под руку.

- Поджио, ты не ошибся? – слабым голосом спросила я. – Этот тип называл узника «магом» и «чародеем»?

Мальчишка сморщил лоб.

- Ну да. Я еще подумал – что за кличка странная такая воровская? Вроде бы среди знакомых жуликов никого так не зовут.

- Это не жулик,  - шепнула я.

А затем бешено заорала, топнув ногой:

- Это мой несчастный чокнутый дядюшка волшебник! И, кажется, он страшно влип. А нам надо думать, как вытаскивать его из этой передряги!

- Кто?!! – изумился Поджио. – У тебя в родне есть волшебники?!!

  И почему-то отодвинулся от меня подальше.

- Не бойся! –взяв себя в руки,  усмехнулась я. – Из меня такой же волшебник, как из тебя – папский нунций! Дядюшка-то – не настоящий. Он всего лишь братец моей мачехи. К тому же, чудеса штука не безопасная. Без них – гораздо спокойнее. А то вылет в каминную трубу никому из нас на пользу не пошел. И вообще, превращать в лягушку тебя, я не стала бы, даже если бы умела. Есть для этого другие кандидаты…

  Договорить – какие именно, я не успела. Марко привел Коломбу и принес записи. Кошку он не нашел. Вредное животное благоразумно где-то затаилось.

Может, оно и к лучшему.

Ловить механических соловьев в доме маэстро  - не самое приятное занятие.Да и трех пар детских рук для одной кошки явно многовато – загладят до смерти. Девочка, конечно, поноет – но наличие «братца» быстро ее утешит.

Впрочем, первым ныть начал Марко. И то сказать, сидеть взаперти с кучей ребятишек –это не кошельки тырить.

- И почему в няньки вечно попадаю я? – горестно вопрошал мальчишка. – Ладно, одна Коломба! Я к ней уже привык. К тому же, девочку я своими руками из гостиницы вытащил. А зачем мне еще двое?!!

- А незачем было дразнить Беппо! – вздохнула я. – Кто обещался его высечь? Вот и сиди теперь тихо! Пока он тебя не выловил и сам этого не сделал.

- Хм! Это еще не самый худший вариант – сказал Поджио. – Сдается мне, что он просто мечтает тебя придушить! Пока ты не успел никому рассказать, как вы с синьорой его гоняли.

  Продолжая препираться и выяснять, кто из присутствующих бОльший дурак, мы незаметно дошли до дома господина Эдгардо. Я отправилась сдавать записи и знакомить хозяина с его постояльцами. А Поджио остался сидеть в кустах – в качестве сторожа и наблюдателя. Я пообещала ему, что честно расскажу про все механические чудеса, и постучала в дверь…

К счастью Рикардо до сих пор не появился. Надо отдать должное маэстро Кристофоло – он не кинулся к рукописям, как голодающий к куску хлеба, а проявил выдержку. И даже успел показать Коломбе какую-то музыкальную игрушку. Девочка тут же повеселела и принялась танцевать.
Я проводила ребят в их комнаты и быстренько исчезла. Рассказывать маэстро про дядюшку Юлиуса я пока не стала. И так на него внезапно упало пять голодных ртов. И необходимость надежно спрятать не только наших беглецов, но и свои бесценные рукописи. Попробуем сначала сами что-нибудь придумать.
Правда, ничего умного в голову пока не лезло. В ней занозой сидела только одна мысль – КАК мне теперь разговаривать с Рикардо?

Мы с Поджио возвращались в убежище, город вновь зажигал огни, над каналами взлетали и рассыпались веселые фейерверки, а я шла, погруженная в свои грустные раздумья. Ярость, охватившая меня, как только я узнала, что Рикардо уходит к Мариучче, постепенно растаяла. Осталась только тоскливая горечь и злость на саму себя. Ну и зачем я, спрашивается, влепила юноше ту злосчастную пощечину? Он, ведь так и не понял, что сильно обидел меня, сказав, будто его поцелуй на площади всего лишь игра. Маскировка от вездесущей стражи. И Рикардо был совершенно прав – это я предложила дурацкую игру в воркующую парочку. Кто же знал, что я заиграюсь настолько, что перепутаю свои мечты и реальность? А юноша, конечно, не простит мне такой выходки, да еще и на глазах  базарной толпы.
Чувствуя, что вот-вот снова разревусь, я помотала гудящей головой. Человеческие чувства, это вообще такая путаница, что куда там самому замысловатому чертежу Леонарди! Мы обижаем тех, кого любим, мило улыбаемся тем, кто нам безразличен, и беспечно насвистываем, когда на душе скребут кошки. Вот прямо, как у меня сейчас!
Не-ет, все! Решено! Даже, если Рикардо со мной первый заговорит, я все равно на него больше не гляну. А всю эту глупую влюбленность свалю в самый потайной угол своей души. Как ржавый хлам – в кладовку! Пусть валяется там, в темноте,  и покрывается пылью забвения. А я стану брать у Кристофоло уроки техники и прикладной механики. И вместе разбирать с ним чертежи великого Винченцо. Старые, добрые механизмы никогда не подведут! Они не обманут, не предадут в самый светлый момент твоей жизни. А если случайно что-то и сломается, то шестеренка ведь не сердце! И починить ее или поставить новую не составит труда.

Я шла, твердо печатая шаг, словно стараясь, как гвоздь, покрепче забить каждую такую умную мысль в мое мятежное сознание. А Поджио, не замечая моего состояния, болтал без умолку.

- Подумать только! Золотой соловей поет, как настоящий! А куклы пляшут, бегают, маршируют, словно живые человечки! Если бы ты не сказала, что все это механика, точно решил бы, что – колдовство!

Видимо, последнее слово натолкнуло моего приятеля на какую-то новую мысль. Он так резко остановился, что чуть не споткнулся на ровном месте.

И произнес, удивленно округлив глаза:

- Слушай, Николетта, я вот про твоего дядю хочу спросить.

- Ну, спрашивай, - вяло откликнулась я.

- Если он, по правде, волшебник, то зачем же он сидит в подземелье у этого хмыря Грациано? Почему до сих пор не разнес по кирпичикам свою темницу силой магии? И почему не превратился в птичку или, на худой конец, в мышку, чтобы сбежать из неволи?

Я пожала плечами.
Честно говоря, после вопроса мальчишки мне стало немного стыдно. За всеми этими бесконечными раздумьями о смысле жизни и любви, я совсем позабыла, что собиралась придумать способ спасения моего несчастного родственника. А как он вообще, загремел в палаццо  чертова эль Драко? И, действительно, почему же сам оттуда не спасся? Хотя старина Бертольд, дворецкий Юлиуса, кажется, рассказывал мне что-то о странностях некоторых волшебников.

- Видишь ли, приятель, у магов в нашем мире есть одна необычная особенность. Которая, честно говоря, очень портит им жизнь. Если какой-то волшебник впадает в сильную тоску, постоянно горюет, вся жизнь начинает казаться ему бессмысленной, то вместе с волей к жизни он теряет и магические способности.

- Навсегда? – жалостливо ахнул мальчишка. – Бедный твой дядюшка!

- Нет, пожалуй, не навсегда. Сильная встряска может вернуть магу желание жить, а вместе с ним и волшебную  силу.

Некоторое время Поджио обдумывал мои слова.

- А что тюрьма – разве не встряска?

- Думаю, для Юлиуса – нет. Он и раньше все вопил, что жизнь ужасна, а люди - жестоки. А теперь просто еще раз в этом убедился. Вот и впал в полное отчаяние.

- Мы придумаем, как его спасти! – уверенно пообещал взломщик. – В конце концов, я могу снова залезть в ту дырку в решетке. Правда, твой дядя сквозь нее не пролезет, даже если я прокрадусь в тюремный коридор и сломаю замок его камеры.

- Ну, с этим мы что-нибудь придумаем - пообещала я.Радуясь, что все горестные мысли отступают на задний план.

Но не успела я порадоваться этому как следует, как от стены нашего дома, к которому мы уже подошли, в сумерках отделилась знакомая фигура в маске.

- Поздновато гуляете, - невозмутимо заметил Рикардо. – «Хвоста» не привели?

Поджио отрицательно замотал головой. А я снова онемела, и ноги мои приросли к земле. Драматичные вопросы: «Как жить дальше?!» И«Как говорить с Рикардо?» снова встали со всей своей насущностью.