Увы! На этой красивой мысли  я споткнулся в сотый раз и понял, что при следующем шаге рухну в канаву  и буду валяться  там без сил неизвестно сколько времени. Чтобы такого не произошло, я, скрепя сердце, решил дать себе немного отдохнуть. С трудом вытащил ногу из извилистой колдобины, добрался до обочин  и почти упал под  покрытый багряной листвой куст. Терн разросся здесь так широко, что, подобно колючей изгороди, скрывал меня от глаз любого, кто мог идти сейчас по дороге.
Вначале я просто сидел и растирал затекшие ноги, а потом, кажется, ненадолго провалился в сон. Потому что вздрогнул и дернулся, когда услышал с другой стороны куста чужие голоса.

- Очень вовремя мы из города рванули, - произнес хрипловатый бас. – Нынче стража совсем озверела - хватает нищих и бродяг на каждом перекрестке.

- И не только нашего брата – нищебродов, - отозвался тоненький надтреснутый тенорок. - Почтенных горожан – и тех в кутузку тащат. Я сам видел, как одного аристократа стражники из дома выволокли  и в черную карету запихали.

- Не иначе, как по доносу поганого Кларенса, - подумал я и весь подобрался. Похоже, процесс подслушивания чужих разговоров стихийно продолжался и за чертой города.

- Баб и девок инквизиторы тоже в застенки тащат, - сумрачно отозвался бас. – Хотят, я слышал, к приезду его чертовой светлости устроить небывалое аутодафе. Чтобы очистить город от скверны: так нам монах какой-то посреди площади вещал. Да я и сам видел, как ведьму молодую около моста схватили.

  Что-то больно кольнуло меня прямо в сердце, и на миг прервалось дыхание.

- Поди, красивая  была ведьмочка? – с интересом спросил второй нищий.

- Вроде, да! Белая вся, как голубка.

"Этого не может быть! Это не Сандра! Сандра  ждет сейчас меня в замке! Бред какой-то! Мало ли несчастных обвиняют в колдовстве?"

  Страшная догадка била в виски кузнечным молотом,  я отмахивался от нее как мог.

- Только это настоящая ведьма была! – шепотом закончил бродяга. - Знак у нее на руке, сказали, стоял колдовской!

  Я не помню, что было дальше. Кажется, мой дикий крик испугал двух нищих, и они рванули из-под куста, как подстреленные зайцы.
Но я не смотрел в их сторону. Падая и вставая,  разбивая в кровь руки и колени, хрипя и задыхаясь, я бежал к замку, не чуя земли под ногами. Миновал ли день, приблизился ли вечер – я не видел, что творилось вокруг, и не хотел думать о времени.
Порой гнев и отчаяние сменялись в моем сердце безумной надеждой. Что все услышанное мне почудилось! Или шакалы проклятой Инквизиции схватили другую девушку. Не Сандру!!! Я глотал пот и слезы пополам с дорожной пылью, и даже впервые в жизни пытался молиться. Правда, сам не знал – кому. Наверно, своим друзьям-звездам, раз холодная земля позволяла, чтобы на ней творились такие жестокости.

Должно быть, я был страшен, когда вбежал в ворота замка. Измазанный, в грязи и в пыли, с измученным воспаленным взором.
Берта стояла у ворот,  будто ждала меня. И по ее искаженному лицу и заплаканным глазам, я сразу понял, что все мои чудовищные догадки – правда!

Я подрублено опустился на колени. И все же осмелился беззвучно выдохнуть:

- Где Сандра?

  Губы старухи еле зашевелились. Я скорее угадал, чем услышал страшный ответ:

- Ты исчез. Твоя лошадь вернулась с пустым седлом. Моя внучка и Вильгельм бросились искать тебя. Они тоже ушли в город.

  От известия, что девушка отправилась на  поиски вместе с королем, легче мне не стало.

- Там, на дороге, - сбивчиво произнес я. – Нищие говорили, что в городе схватили молодую ведьму…

  Берта вцепилась руками в седые волосы и начала раскачиваться из стороны в сторону.

- Я должна была ее удержать! Отругать, запереть, даже связать! Сандра, Сандра, девочка моя!!!

- Но вы же можете точно узнать, что с ней! – цепляясь за остаток надежды, закричал я в ответ. – И с королем, конечно, тоже! Вы ведь волшебница!

  Берта замолчала и пронзила меня острым взглядом.

- Они убили мое волшебство, - хриплым и задушенным шепотом произнесла она. – Огнем и железом выжгли ту часть великой силы, что была дарована мне от рождения. Правда, видеть будущее я кое-как могу…

  Внезапно она наклонилась, сильным рывком подняла меня с земли. И влепила оглушительную пощечину!

- Не реветь надо, а дело делать!   Пойди, умойся и  навести дядю. Сандра  сварила для него целебный отвар из алых ягод.  Вроде как, старику  полегче стало. Только не вздумай ничего ему рассказывать!  А я попытаюсь  прозреть хоть что-то своим единственным глазом.

  Я пошел к себе, послушно переставляя одеревеневшие ноги. Потом долго умывался,  избавляясь от дорожной пыли. Переоделся в старую, но чистую одежду, и даже нашел себе какие-то башмаки.
И все это время  с ужасом понимал, что не смогу обмануть дядю. Взглянув мне в лицо, он сразу догадается, что у нас случилась беда. Ведь Бартоломеус всегда видел меня насквозь, ощущал мое горе, как свое.

Но мне опять повезло. Когда я тихо вошел в его комнату, дядя спал, улыбаясь чему-то во сне. Его бледное лицо порозовело, а дыхание было ровным и размеренным. И я, конечно же, не стал его будить.  А тихо опустился на колени перед его кроватью, поцеловал маленькую сухую руку  и со скрученным в душе воплем вышел прочь.

В каминном зале ярко горел очаг  и кипел  большой котел.  Воздух казался душным и липким от дурманящего пара.

Берта швырнула в кипяток последнюю пригоршню своих кореньев.

-  Не выходит ничего… Молчит мой дар, когда внучки рядом нет.

  Она бессильно рухнула на лавку. Согнутая, безмерно постаревшая, раздавленная горем. Я не знал, чем утешить ее. И тоже закрыл глаза. Увидел тонкое полудетское лицо Сандры… Ясный блеск синих глаз, серебро волшебных волос…

И такая ненависть охватила меня, что обладай она разрушительной силой, вся городская площадь вместе с домом Великого Инквизитора  лежала бы сейчас в руинах! Гнев клокотал в горле, пламя ярости туманило разум.  Я впервые в жизни ощутил себя  способным на убийство.

- Не останавливайся парень! –  прошептала вдруг Берта, и я растерянно открыл глаза.

– Думай о ней! – выкрикнула старуха. - Представляй ее каждую минуту! И проклинай тех, кто посмел обидеть мою девочку! Кажется, твои боль и гнев  дают мне силы…

   Она внезапно замолчала. Пошатнулась, но устояла на ногах. Протянула вперед руки, как слепая,  и глухо произнесла:

- Я вижу. Дорогу,  Вильгельма и Сандру.  Они почти бегут, но путь слишком далек. Вижу телегу, нагруженную товарами, и улыбающегося крестьянина. Добрый человек спешит на городской рынок. Он соглашается подвезти короля и мою девочку.

  Я задыхался. Пот градом катился по спине, а перед глазами, словно высеченный из лунного серебра, горел образ Сандры.

- Я вижу мост через  реку, – сдавленным голосом продолжала ведунья. – Две башни по обеим его сторонам. Там сидят стражники и взимают подать за право пройти по мосту. Но у Вильгельма  только пара мелких монет. Он просит мою девочку подождать  и спешит вниз по берегу, чтобы найти лодку. А Сандра…

  Берта замолчала и вздрогнула, как от удара кнутом.

-  Стражник заметил ее! – зашлась она в безумном крике. - Девочка моя, беги, беги! Нет, не вздумай отбиваться от них магией! Небеса, что же вы молчите?! Будьте вы прокляты – они заметили руку Сандры. О, боже, почему не я  оказалась там?! Грязная пятерня, впившаяся ей в волосы, крики толпы: «Хватай ведьму!» И – тьма…

  Старуха снова  застонала и зашаталась.  Я успел подхватить ее и усадить на лавку. Брызнул водой ей в лицо.
В этот миг все мои чувства словно бы заледенели.
Точнее, не так! Я словно бы разделился на двух человек.  Один выл от горя и бессильной ненависти,  сознание его мутилось при мысли о том, что ожидает Сандру в застенках. Другой был холоден и спокоен, действовал четко и уверенно.
 Наверное, только это разделение  помогло мне  не сойти с ума.

Я  вынес  боль и ярость за грань души - и захлопнул дверь.

Убедившись, что Берта пришла в себя, я помог ей встать и добраться до постели.

- Что ты собираешься делать? – тихо спросила она.

- Пойду в мастерскую за моделью моноплана.
 Свой голос, ровный и однообразный, я   слышал как бы со стороны.
– Я помню, что крыша  городской тюрьмы – плоская. И никакая стража там не стоит, это ведь не крепость на границе.

- Ты собираешься лететь в город?! – ахнула старуха.

- Да. Понимаю, это полное безумие, но при том - единственный способ спасти Сандру. Ночью я опущусь на крышу тюрьмы. Не спрашивайте меня, как я собираюсь найти темницу, где ее держат, и на что готов пойти, чтобы вытащить ее оттуда. Знаю одно! Если я не смогу спасти любимую, то встречу этот рассвет на эшафоте вместе с ней!

  В этот миг словно бы молния озарила лицо старой волшебницы! На мгновение с него исчезли морщины и ужасные шрамы.  И я понял, как  была прекрасна Берта в молодости. Так вот от кого унаследовала красоту ее внучка!

Каким-то чудом выпрямив сломанную спину, ведунья встала и четко произнесла:

- Правое верхнее окно  под  тюремной крышей. Сандру заперли там. И – главное! Три железных прута решетки  еле держатся из-за выкрошившегося от времени раствора. Ты сумеешь выдернуть их и пробраться в камеру.  

  Чудесное сияние, на миг озарившее ее, погасло.  Передо мной снова стояла усталая старуха.
Я ахнул и бросился обнимать Берту.

- Иди, сынок, - прошептала она. – Я не могу предсказать, чем кончится твой небесный путь. Ты из тех, над кем не властна Судьба. Иди же, спаси мою девочку.

  Я бросился прочь из ее комнаты, но внезапная мысль заставила меня остановиться. Мои щеки ярко вспыхнули румянцем стыда.
Ведь в эти страшные часы я совсем забыл про Вильгельма, а ему в городе угрожала опасность, не меньшая, чем девушке.

- Король пока укрыт в надежном месте, - поняв мое смятение, чуть улыбнулась Берта. – И мнится мне, что свой подвиг он должен совершить в одиночестве, как и ты – свой полет. Ясного тебе неба, Гай! Ночь сегодня будет лунная.

Я привычно натянул  кожаную жилетку и проверил, лежат ли в вещевом мешке веревка и ломик.  Зашел в мастерскую, взял модель моноплана и стал подниматься на верхнюю площадку самой высокой башни нашего замка. Действовал я по-прежнему, как заведенный, запрещая себе хоть на секунду останавливаться  и испытывать какие-то чувства.
Так же спокойно и отрешенно шагнул на край парапета. И вдруг услышал  то, что слышать  уже никак не мог. С темных небес до меня донеслось звонкое щебетание, и мимо щеки, разрезая воздух, промчалась … быстрая ласточка.

Должно быть - последняя в этом году.
Что-то сдвинулось с мертвой точки в моем сознании, и я  прошептал:

- Пожалуйста, лети сейчас в город. Найди там черное здание узилища, и в нем ту, что для меня дороже жизни. Скажи ей, что я  спешу на помощь! Что приду к ней с неба и спасу!

  Это тоже было полное безумие – разговаривать с птицей. Но я уже не знал - в реальном ли мире нахожусь или в страшной сказке. Помнил только, что Сандра умела понимать язык зверей и пернатых. И, может быть, эта весточка поддержит ее в душном мраке отчаяния.
Ласточка, испустив звонкую трель, прянула высоко в небо и исчезла  темной точкой, неразличимой среди ночного мрака.
Я на мгновение замер, запрокинув голову. Ослепительно яркая луна заливала весь замок и дорогу к нему серебряным светом.  А звезды протягивали  мне свои лучи, словно добрые руки, ободряя и желая удачи. Я  ощущал на своем лице их ласковые, невесомые прикосновения.
Невыносимая тяжесть отлегла от души.  Я поднял над головой моноплан и встряхнул его. Он с легким шелестом расправил крыло, вновь становясь большим и устремленным ввысь. И я сделал шаг в пустоту.

Плотный поток ветра тут же подхватил меня и понес вверх. Покрытая растрескавшейся черепицей крыша башни проплыла подо мной  и быстро исчезла вдали.
Ветер нес меня над горным перевалом, над дорогой, ведущей в город.  В призрачном свете луны я различал и острые, как зубы дракона, скальные отроги, становящиеся все ниже, по мере того, как я удалялся от замка, и пустую долину, с редкими огоньками деревень где-то на горизонте.
Какая-то часть сознания ощущала мою страшную затерянность в этой ночи над безмятежно спящей землей. Я был совсем один в небе – ни птиц, ни облаков, только холодное сияние далеких звезд.
Но если чувства испуганно притихли, то разум продолжал действовать спокойно и четко.   И я осторожно наклонял крыло то вправо, то влево, ловя идущие с земли воздушные потоки. Ровный, сильный ветер, несущий горькие запахи дыма и увядающей травы, по-прежнему не стихал,  поддерживая меня.  Не знаю, было ли это чудом  обретшей былую силу волшебницы.  А, может, сама природа, возмутившись злу и жестокости, творимой людьми на земле, встала в эту ночь на мою сторону.
Так или иначе, безумный полет продолжался. И во мраке осенней ночи я не чувствовал холода, не ощущал, как стынут и немеют руки, намертво вцепившиеся в корявую палку. Сердце билось все сильнее и жарче, и отчаяние в нем боролось с надеждой.