Каспар кивнул и, повеселев, начал оглядываться по сторонам. Неподалеку от того места, где мы приземлились, среди холмиков буро-зеленой травы торчали слегка покосившиеся могильные плиты.

- Это старая часть городского кладбища, - пояснил мальчишка. – Сейчас сюда редко кто заходит, и это нам на руку. А нужный склеп находится во-он там.

  Мы подошли к большой, размером с одноэтажный дом, мраморной усыпальнице. Когда-то она была роскошно украшена блестящей мозаикой и позолоченными лавровыми венками. Но белый камень пожелтел, а цветное стекло и позолота осыпались. Трудно было даже сказать, что изображали эти картины. Кажется, на них виднелись силуэты каких-то воинов. Вход в склеп закрывали высокие кованые ворота, но замка на них, по счастью, не было. И мы с Каспаром, навалившись на одну из створок, приоткрыли ее ровно настолько, чтобы можно было аккуратно пролезть внутрь.

- Вниз ведет лестница, - предупредил меня мальчишка. – Я сейчас спущусь за факелом, что мы с Сэмюэлем  в прошлый раз оставили. Подожди меня на пороге…ай!

  Каспар шагнул в полумрак, и тут же послышался громкий стук и звук падения.

- Эй, ты живой? Что случилось?! – тревожно воскликнул я, бросаясь на помощь мальчику.

  Уходящую в темноту лестницу тускло освещали лучи закатного солнца, пробившиеся сквозь разрушенный купол усыпальницы. На одной из ступенек сидел Каспар  и вытирал подолом рубашки расквашенный нос.

- Тут камень от времени раскрошился, - виновато пояснил он. – Но до чего же я удачно навернулся! Теперь тебе не придется бить меня.

- Да, вот уж повезло, так повезло! – буркнул я, помогая мальчишке встать.

- Я все равно не смог бы поднять на тебя руку. Слушай, а ты до дома-то теперь дойдешь самостоятельно? А то вон -  какая ссадина на коленке кровоточит!

- Не боись, до свадьбы заживет! – дурашливо ответил Каспар и тут же с важностью добавил: - Как говорит мой отец: «Врачу, исцелися сам!»

  Он быстро вынул из котомки пузырек с какой-то темной жидкостью и плеснул себе на ранку. Мужественно зашипел сквозь зубы, а потом довольно бодро допрыгал на одной ноге до стены и поднял с пола факел.

- Идем дальше, - махнул он мне, когда бледно-красное пламя разгорелось, и по мраморным стенам побежали смутные тени. – Сейчас ты увидишь такое!..

  Мы спустились вниз еще на несколько ступенек, и я увидел просторный склеп с полустертой  каменной резьбой на стенах. Посередине склепа стояла большая гробница, а на ее крышке покоилось мраморное изображение навеки уснувшего рыцаря. Я подошел поближе. Лицо каменного воина, даже с закрытыми глазами, поражало своим величием и благородством, а его руки крепко сжимали рукоять меча.

- Знаешь, кто это? – шепотом спросил меня Каспар. – Магнус Справедливый! Он похоронен именно здесь, в нашем городе.  А подземный ход из собора в склеп построили потому, что каждый новый правитель страны накануне коронации, согласно завещанию Магнуса, должен провести здесь целую ночь, молясь, и взывая к духу великого государя. Говорят, к некоторым королям Магнус даже являлся лично  и давал ценные советы по управлению государством. Интересно, а наш Вильгельм проходил такой обряд?

- Наверняка, - вздохнул я. – А вот Филипп-то, похоже, наплевал на древние традиции, а заодно -  и на почитание памяти  предка. Судя по тому, что усыпальница столько лет не ремонтировалась! Что, в общем-то, неудивительно! Герцогу неохота, чтобы народ сравнивал его с королем прошлого, и сравнение выходило бы не в его пользу.

  Я бережно коснулся эфеса мраморного меча и тихо сказал:

- Постараемся не подвести вас, государь. И передать корону в надежные руки.

  Каспар посветил факелом и толкнул маленькую железную дверь  в стене. За ней открылся неширокий, но чистый и аккуратно вымощенный каменными плитами коридор.

- Отсюда – прямая дорога в Собор, - пояснил он. – И идти тут совсем не долго. Только тебе придется самому найти место, где можно спрятаться и незаметно облиться  зельем.

- Найду, не впервой! – усмехнулся я и обнял мальчика. – До скорой встречи, Каспар. Мы с тобой славно полетали, и, надеюсь, еще не раз поднимемся в небо. А ты смелый парень. Знаешь, я был бы рад такому братишке.

  Он смущенно шмыгнул носом и шепнул:

- Я тоже! Береги себя, Гай! Лекарей на свете много, а вот Дракон – всего один.

Ладно, побегу домой разыгрывать комедию. Постараюсь задержать короля, как можно дольше!

  Он забрал у меня факел и, слегка прихрамывая, пошел к выходу из гробницы.

 А я двинулся по тайному ходу, слабо освещенному сиянием далеких светильников. Честно говоря, я немного опасался нежданной встречи с каким-нибудь случайно забредшим сюда монахом. Но все обошлось. Подземный коридор закончился, свет стал ярче, и в лицо мне повеяло горячим и сладким запахом ладана и воска.

- Выходит, центральный притвор Собора уже рядом, - сообразил я. – Понять бы, который сейчас час, и как давно идет коронация? На начало ее я, конечно же, опоздал. Думаю, что сейчас долгая торжественная литургия подходит к концу, и герцог готовится произнести клятву. Интересно, что за обеты будет давать этот узурпатор и братоубийца? Впрочем, совесть его все равно не проснется, какие бы красивые и пафосные слова Филипп не изрекал.

  Я опять ощутил сильный прилив злости и решительно шагнул вперед.

Толкнул еще одну дверь и оказался в боковом церковном нефе, с обеих сторон украшенном рядами статуй святых мучеников. Здесь уже было совсем светло, а звуки органа и пение церковного хора громко лились откуда-то сверху.  Подыскивая укрытие получше, я сделал еще несколько шагов и буквально наткнулся на вынырнувшего из-за какой-то скульптуры мальчишку в шелковой тунике церковного служки.

- Ай,  ты кто? – испуганно воскликнул он, широко распахнув глаза.

  Вместо ответа я схватил мальчишку за руку, рванув к себе, зажал его рот ладонью и строго прошептал:

- Не ори! Ты – Сэмюэль?

  Он растерянно кивнул.

- Я – друг Каспара. Сможешь подыскать для меня здесь укромное местечко?

  Мальчишка снова охотно закивал. Я убрал руку, и Сэмюэль расплылся в хитрой улыбке.

- Тоже хочешь посмотреть на коронацию? Да тут нет ничего интересного! Все сидят надутые и расписные, как павлины, а я забегался совсем. То свечи принеси, то библию убери. Ладно, пошли за мной.

  Он потащил меня мимо статуй, потом свернул в очередной узкий проход и, наконец, втолкнул в круглую комнату с большой мраморной чашей посередине.

- Это баптистерий, то есть место, где крестят младенцев. Из него есть два выхода. По одному мы только что прошли, а другой – выводит в центр храма.

  Самюэль указал мне на вторую дверь, с квадратным, забранным деревянной решеткой окошком.

- Можешь встать у окна и глядеть на церемонию. Ты увидишь много всего, а тебя никто не заметит, - весело сказал    он. – Мы с Каспаром частенько так и делали, когда в храм приезжали какие-нибудь важные лица. Ладно, сиди тут, а я побегу.  А то папаша взгреет меня, если кто-то пожалуется, что я опять опоздал подать библию или святую воду.

  Сэмюэль подмигнул мне и умчался. А я жадно приник к оконной решетке, пытаясь разглядеть хоть что-то среди блеска свечей и мелькания цветных пятен. Литургия, как я и предполагал, закончилась, и теперь знатные господа  опять садились на свои места. Мне казалось, что передо мной колышется огромный живой цветник - яркий  и  сверкающий, как Млечный Путь,  морозной пылью бриллиантов. Кавалеры и дамы, одни за другими, блестящей вереницей проходили мимо моего укрытия, а между ними мелькали нарядные распорядители, усаживая господ и подставляя им под ноги скамеечки.
Когда это пестрое движение завершилось, и под сводами собора повис краткий миг тишины, я услышал донесшийся с улицы отдаленный гром. И вспомнил, что так, согласно тексту  старинной книги,  возвещают миг прибытия в храм будущего короля боевые мортиры.
Я сразу подобрался, опять прижался лицом к решетке и постарался вывернуть шею, чтобы видеть не только то, что маячило прямо передо мной, но и часть алтаря, где должна была проходить коронация. И успел заметить фигуру Великого Инквизитора в белой мантии, стоящую возле той самой статуи с деревянным ларцом.
Сердце мое глухо забилось, а ноги на миг ослабели. Я стиснул край мраморного выступа стены с такой силой, что пальцы заныли и посинели. И заставил себя смотреть церемонию дальше. Открывать дверь и показываться  в новом обличье - было пока рано.

Теперь вдоль крестильни, один за другим шествовали священники в парадном облачении и в митрах, чтобы занять отведенные им места вокруг алтаря. За служителями церкви двигались важные сановники, а замыкал это шествие большой отряд закованных в сталь стражников.

Прошла еще минута напряженного ожидания, затем по невидимому сигналу грянула торжественная музыка, и я увидел человека в длинной мантии из золотой парчи. Его длинные, падающие на плечи жидковатые светлые волосы были тщательно завиты и переплетены нитями жемчуга. Когда незнакомец поравнялся со мной, я успел заметить, что его одутловатые щеки покрывает нездоровый румянец любителя приложиться к бутылке, а толстые губы капризно вытянуты вперед.
В тот же миг все, собравшиеся в соборе,  встали, и я понял, что это – будущий король.
Случайно или намеренно, проходя мимо баптистерия, герцог Филипп слегка замедлил шаг и зачем-то повернул голову.

Я поймал взгляд брата Вильгельма. Глаза его были пустыми и холодными, словно у уснувшей рыбы, но где-то в самой их глубине можно было различить тщательно скрытую злобу, перемешанную с торжеством, а еще – капельку страха.

Озарение, показавшее мне в эту секунду  чувства, обуявшие узурпатора, заставило меня  отшатнуться от решетки. На мгновение  показалось даже, что герцог заметил мой мелькнувший за окошком  силуэт. Но Филипп, как ни в чем не бывало, отвернулся и размеренным шагом двинулся дальше, к алтарю, где его уже ждал епископ. Теперь он скрылся из поля  зрения, но высокие своды собора отчетливо доносили до места, где я прятался, каждое слово герцога и священника. Начинался обряд приношения клятвы.

- Будешь ли ты, Филипп, беречь и поддерживать мир и спокойствие?

- Да! Клянусь своей непорочной душой!

  Ломкий тенор герцога странно контрастировал с гулким, как набат, басом епископа.
Я невольно сжал кулаки. Это у него-то душа непорочная?!

Перед глазами сразу встал образ измученного, бледного Вильгельма, такого, каким я впервые увидел его в застенке. Опять захотелось выпрыгнуть из укрытия и распугать проклятую свору прямо сейчас! Но я сдержался и продолжал напряженно слушать.

- Будет ли правление твое справедливым и добрым?

- Я клянусь всячески препятствовать несправедливости.

  Очередная ложь! Если бы с губ этих злодеев при каждом слове неправды, как в старой сказке, падали змеи и жабы, весь пол в храме давно был бы завален  гадами!

- Станет ли королевский суд твой быстр, праведен и милосерден?

- Клянусь надзирать за правосудностью и свершать акты милосердия.

  Ну, да! Хватая и волоча за решетку всех, бросить хоть одно неосторожное слово в твой адрес.

- Клянешься ли ты искоренить заполонившую наш край проклятую ересь?

  В низком голосе епископа отчетливо послышался призвук змеиного шипения. Кажется, в соборе после этих слов стало еще тише.

- Клянусь всячески бороться против еретиков и уничтожать каждого, кто посмеет угрожать нашей Святой Матери Церкви!

  Что и требовалось доказать! Надо же! Один раз за всю церемонию его светлость случайно сказал правду. Да такую, за которую как раз и следует той самой молнией по затылку схлопотать!

Епископ на мгновение замолчал, а потом громко провозгласил:

- Клятва принята! Теперь же я обращаюсь к тебе, о народ мой! Ответствуйте, люди, угодно ли вам, чтобы человек, ожидающий коронации, стал королем?

  Еще мгновение тишины – и громкое «Да!», вылетевшее из десятка глоток.

Я резким движением вынул заветный флакон.

- И последнее! Если есть в храме хоть один человек, знающий причину, по которой его светлости, герцогу Филиппу, не должно становиться королем, пусть он назовет эту причину немедленно или умолкнет навеки!

  Прежде чем отзвучало последнее слово, я отшвырнул в сторону стеклянную пробку  и с размаху плеснул себе в лицо колдовским зельем.

И пинком открыл дверь крестильни!

Раздался громкий взрыв.  В центр собора вылетело облако черного дыма, окруженного языками алого пламени.  Из этого облака шагнул я, крепко сжимая в руке рукоять  кинжала.
Крик ужаса, взметнувшийся под высокие своды, перерос в дикий гвалт, а потом захлебнулся. Краем глаза я видел, как люди вскакивают с  мест, дико озираются, увидев меня, шарахаются в стороны, роняя тех, кто стоит сзади.

- Нечистый, нечистый, - голосил кто-то. - Освятите заново собор!

- Господи помилуй и спаси нас! – завывали в другом углу.

- Я умираю! Мне дурно! – стонали дамы.