Каспар  давал дяде последние указания насчет приема лекарств, когда волшебница зашла ко мне, держа в руках в руках прозрачный сосуд, туго запечатанный пробкой. Внутри него была какая-то густая красная жидкость. Приглядевшись, я заметил, что непонятное вещество движется под стеклом, как живое, поблескивая яркими искорками  и закручиваясь в маленькие спирали.

- Эта жидкость называется «Иллюзо», - важно произнесла Берта, разглядывая сосуд на просвет.

 – Два десятка волшебных трав, да несколько хороших наговоров! Сто лет такое не варила   и  не особо надеялась, что получится. Однако, ж вот он – заветный эликсир.

- А как действует это ваше «Иллюзо»? – поинтересовался я, опасливо разглядывая флакон.

- Сейчас объясню. Дело в том, внучек, что я-таки решила не рисковать, меняя твое лицо на папашину физиономию.  Силы у меня уже не те, понимаешь ли.

  Я торопливо кивнул, соглашаясь.

- Так что скроют тебя мои чары,  - продолжила Берта, -  колдовским миражом.  И запомни, парень! За единый миг до того, как появиться в соборе перед епископом и герцогом,  ты должен  вылить на себя содержимое этого флакона.

- И что тогда будет? – недоверчиво хмыкнул я, вертя в руках загадочную стекляшку. – Я превращусь в своего отца?

  Ведунья отрицательно качнула головой:

- Не совсем так, внучек. Едва флакон ты выплеснешь, как  окутает тебя с головы до ног магический туман. И все в храме   увидят вот это!

  Берта толкнула меня к стене, где висело большое, помутневшее от времени зеркало. Дохнула на его поверхность и щелкнула по ней пальцем. Зеркало почернело, а потом вспыхнуло ослепительно ярким светом.  В его полутемной глубине я увидел такое, что предпочел попятиться и на миг закрыть глаза.

- Да! – пробормотал я. – Настоящий выходец с того света! Спасибо, добрая бабуленька.   Такое видение любого Фому неверующего с ума сведет! Что уж говорить о суеверном и трусливом Филиппе  или чересчур набожном епископе.

  Старуха кивнула, недобро усмехнулась и добавила:

- А еще, дорогой родственник, советую найти тебе в недрах этого замка  подходящий кинжал. Ты ведь, вроде, говорил,  что  хочешь его подлому святейшеству прямо в лапы сунуть? Хорошо придумано, внучек! Кстати, этой ночью  видела я вещий сон.  А в нем епископ  вручал клинок  твоему отцу и благословлял его на покушение. Стало быть,  шесть лет назад все так и было!

  Я прошипел сквозь зубы проклятие и ничего не ответил.

- Стало быть,  часть эликсира вылей на кинжал! - закончила давать указания волшебница. – Ох, я страшная выйдет картина, уж поверь мне, Гай!

- Охотно верю, бабушка, - улыбнулся я, целуя ее в морщинистую щеку. – Обнимите за меня Сандру и, конечно же, ничего ей не говорите. Я знаю, что  скоро мы вернемся с победой!

  Мы с Каспаром стояли верхней площадки самой высокой башни замка, и я торопливо давал мальчишке последние наставления:

- Сейчас я привяжу тебя к себе и прыгну вниз. Запомни, как следует, приятель! Во время полета ногами не дрыгать и на шею мне руками не давить! Не дергаться и не пищать, даже если станет страшно. Если я из-за тебя сделаю неловкое движение и потеряю воздушный поток, то мы оба  так грохнемся  о землю, что костей потом не соберем. Тебе все ясно, юный лекарь?

  Каспар торопливо закивал, а потом добавил вредным голосом:

- Это, может, ты струсил, когда впервые в жизни с башни сиганул. А уж я-то не испугаюсь!

- Цыц! – сурово окоротил его я. – Я – здесь главный по полетам, а ты – всего лишь болтливый груз. Поэтому давай забирайся  мне на плечи и готовься к вылету без лишних слов.

  Каспар охотно залез мне  на спину, я тщательно примотал его веревкой, прицепился к моноплану и  с замиранием сердца   шагнул  в пустоту.

Кажется, это был пятый по счету полет в моей жизни. Но привыкнуть к такому -  невозможно!
Одно-единственное мгновение падения, которое едва просчитывается сознанием, глухой удар сердца где-то в горле…  И в тот же миг – ты понимаешь, что летишь! Твое тело кажется легким, как пушинка, ветер несет тебя, обдувая лицо запахом леса и свежей озерной воды. А с земли уже поднимаются серые осенние туманы, и теплые струи воздуха чередуются с холодными.
Успей поймать их!  Стань одним целым с этим ветром, с воздушным океаном, в котором ты паришь! Каждой мышцей, каждой частицей тела лови прихотливые воздушные потоки. Вот один мягко подхватил тебя, понес, как палый лист,  заигрался  и чуть не перевернул боком. Плавно и  уверенно, наклони крыло в другую сторону, уходя от него. Ты чуть вздрогнешь, увидев, как земля несется в лицо.  Но новый поток воздуха обнимет твое крыло, и ты выровняешь полет. Нет, ты не опавший лист, несущийся по воле стихии! Ты – птица, гордая и вольная, и умеющая распознавать тайный язык ветров. Так лети же дальше, вперед и выше, и да не утихнет песня неба в твоем сердце!

  Я напрасно опасался, что Каспар испугается или начнет вести себя как-то не так, когда впервые окажется в небе. Мальчишка только восхищенно дышал мне в ухо и  тихо повторял:

- Как красиво, Гай! А нам еще долго лететь? Ух, как здорово! Пусть бы это подольше не кончалось!

  Конечно, я сознавал, как страшно рискую, беря в полет мальчишку. Но, видно, Сандра в прошлый раз хорошо поколдовала над моим аппаратом. Удивительная иссиня-черная ткань обновленного крыла горела и искрилась сотнями бликов, как небосвод в звездную ночь.  На ощупь она была шелковистой и  очень плотной.

 Я чувствовал, что струи воздуха скользят по ней гораздо лучше, чем по старой парусине, ускоряя наш полет.  Крыло стало больше и крепче  и теперь не так кренилось и прогибалось под двойной тяжестью.

С нежностью и благодарностью я прошептал имя девушки.  Увидел приближающиеся крыши  и направил моноплан к ним.

- Мы разве хотим приземлиться на рыночной площади? – изумленно выдохнул Каспар.

  Он еще крепче обхватил меня за плечи и опасливо посмотрел вниз.

Я слегка повернул  голову и громко, чтобы слова не унес ветер, сказал:

- Нет, посадка у нас будет за городом, в укромном месте. А сейчас я хочу устроить небольшое знамение. Точнее – светопреставление!

- Чтоб толстопузые монахи, дрожа и  крестясь, бормотали: «Какое страшное чудовище над городом парит!» - понимающе хихикнул мальчишка.

- Именно! А теперь держись крепче! Я чуть-чуть снижусь.

  Я надавил на палку, слегка повернул крыло влево и опустился на уровень церковного шпиля.  Совершил над Собором плавный круг  и слегка откинулся назад, поднимая моноплан. Случайный вихрь, возникший между острыми крышами домов,  встряхнул крыло. Каспар пискнул, но скорее от восторга, чем от страха.
И тут на земле нас, наконец-то, заметили! Я уже говорил, что люди в городе предпочитали ходить, уткнувшись взглядом в землю. То ли поглощенные грузом  забот, то ли надеясь подобрать  мелкую  монету или целый кошелек. В небо чаще всего смотрели лишь маленькие дети.
 Вот и сейчас смешной карапуз в коротких штанишках, ковылявший за мамашей,  приостановился на миг и поднял вверх голову. Удивленно застыл, а потом кинулся к маменьке  и дернул ее за полосатую юбку.  Потыкал  пальчиком в небо.

Тетка сначала отмахнулась, но потом тоже задрала голову, замерла… А затем подпрыгнула на месте, мелко перекрестилась и кинулась к первому попавшемуся прохожему.  Размахивая руками  и явно что-то причитая. Встречный  горожанин поднял глаза и  заорал от неожиданности.
 А потом все, кто был на улицах, принялись запрокидывать головы, махать руками, падать на колени, метаться и кричать.

- Да-а, устроили мы тут небесный балаган! – озадаченно подумал я.

  В какой-то миг мне даже стало жалко насмерть перепуганных людей. Но потом я вспомнил видение Берты, в котором такие же простые, добропорядочные горожане яростно кричали: «Хватай ведьму!», когда стражники окружили Сандру. И подумал – поделом им! Пусть ты живешь бедно и трудно, пусть сам до смерти боишься инквизиции, это не повод, чтобы присоединяться к жаждущей расправы толпе! Вы похваляетесь своей верой  и при каждой клятве взываете к Небесам? Ну, так и не удивляйтесь, что с этих Небес вам однажды прилетит кое-что, как расплата за все грехи!
 С каким-то мстительным удовольствием я наклонил крыло и сделал еще один круг над обезумевшей от ужаса площадью. Потом все же  опомнился и решил, что хватит пугать обывателей. Тем более  что в городе есть и хорошие люди, такие как родители Каспара. И мне давно пора сдать им пропавшего сына.
Я снова осторожно приподнял переднюю часть моноплана, поймал восходящий поток  и начал неторопливо по спирали подниматься вверх и  в сторону, улетая подальше от центра города. Чтобы совершить незаметную посадку где-нибудь за его стенами.

Теперь лететь нам следовало не абы куда, а прямиком к лугу, расположенному рядом с городским кладбищем. Мальчишка уверял, что из старинного склепа есть тайный подземный ход в Собор. Впрочем, даже если мы его не отыщем – беда не велика. Городок маленький. И на то, чтобы пройти его насквозь, требуется всего полчаса. А нам «насквозь» и не надо.

Покрытая увядшей травой земля стремительно приближалась. Я слегка потянул палку на себя, выравнивая полет. Все же перед самой землей ветер успел толкнуть мое крыло.  Мне пришлось пробежать несколько метров по земле, прежде чем я смог отцепиться от моноплана, и он снова стал маленькой моделью.

- Ну, вот и полетали, - усмехнулся я, отвязывая от себя мальчишку.

  Непривычно притихший Каспар сначала растер замерзшие на осеннем ветру руки и ноги, и а потом замер, запрокинув голову и глядя в небо.

- Что с тобой? – спросил я уже помягче. – Не веришь, что только что побывал там?

- Нет, - тихо ответил мальчик. – Уже опять хочу туда вернуться.

  Я похлопал его по плечу и задумчиво сказал:

-  В рукописи дядиного друга, талантливого ученого Петеруса, я прочитал однажды такую фразу: «После того как вы сделали попытку летать, находясь на земле, вы всегда будете смотреть в небо, потому что вы там были и хотите туда вернуться». С детских лет меня тоже зовет и манит эта синяя даль. Но я понимаю, что сначала надо разобраться с делами грешной земли.

Чтобы мальчишки Грядущего  могли смело мастерить новые летательные аппараты, не боясь никаких злобных мракобесов.

  Тут мне в голову пришла одна трезвая мысль.

- Слушай, Каспар! Когда мы проверим склеп, нам с тобой придется расстаться.

А точнее – разбежаться. Потому, что я поручу тебе одно очень важное дело. Ты же хочешь, чтобы у нас все получилось?

  Мальчик кивнул.

- Так вот. Ты должен  как можно скорее попасть домой. И сделать так, чтобы король появился в Соборе немного позже меня.

- Зачем?

- Затем, что ему не надо видеть меня в облике моего несчастного папаши. Ты сам говорил – что государь до сих пор о прошлом говорить спокойно не может. Так вот – кто поручится, что узрев покойника, бедняга Вильгельм не подвинется рассудком  и не кинется ко мне с мечом или поленом, вообразив, что я, в самом деле, Бальтазар?

- Никто, – сказал Каспар после минутного раздумья. – Отец любит повторять, что

 «Душевно  здоровых людей нет, есть недообследованные».

- Вот видишь! А у короля и так – тоска да разговоры о собственной никчемности и греховности.

- Я заметил, – важно подтвердил юный лекарь.

- Зачем же нам усугублять его состояние? Опять же – он может решить, что у него – галлюцинации на почве долгого сидения в башне. И – раз он немного сумасшедший, то на троне ему делать уже нечего. Поэтому, ври, что хочешь, но задержи его!

- А ты?

- А я пойду сводить с ума  епископа  с его сворой. Не знаю, останется ли у него после этого желание возложить корону на голову герцога, но никто, кроме главы Церкви  не имеет на это полномочий. Даже Великий Инквизитор.

- А если Филипп сделает это сам?

- Ну, это вообще было бы подарком судьбы! Ибо, как заметил его предок Магнус Справедливый:  «надевший ее не по праву, рискует остаться без головы»…

- Хорошо. Я скажу, что упал с лошади. Потому, что бедное животное испугалось дракона. И отец, наверняка, захочет меня осмотреть. А на это потребуется время. Только ты должен меня ударить.

- Зачем? – опешил я.

- Для правдоподобности,  – деловито заявил  мальчик. – Если у меня лицо будет в крови – дома испугаются. А еще по дороге мне придется поваляться в какой-нибудь луже.

- Хм! Да ты самый хитрый хитрец на свете! Ладно, я попробую. Хотя, конечно, это не доставит мне удовольствия.

- Но за отсутствие чужой лошади мне бы все равно влетело. А так все станут меня жалеть.

  Я хмыкнул еще раз, представив печальненькую картинку, и добавил:

-  Тебе не в целители надо было идти, а в балаганные лицедеи. Ладно, давай искать твой подземный ход.