А кое-где уже перелетало по воздуху проклятое имя, которое столько лет тщетно пытались забыть все  причастные к покушению.

- Бальтазар… Бальтазар! БАЛЬТАЗАР!!!! – эхом летело по собору.

  Все эти звуки, крики и вопли значили для меня  не больше, чем жужжание комара над ухом. Я медленно шел вперед, сознавая, что вид мой ужасен и мысленно воздавая хвалы старой волшебнице. Трепещущие языки зловещего зеленого пламени окружали мою фигуру. Постаревшее на десять лет лицо было смертельно бледным, глаза горели красным огнем, будто у вампира, а разорванную дорогую одежду покрывали потеки крови. И кровь тяжелыми алыми каплями нескончаемо падала на мраморные плиты с обнаженного острия кинжала.

Краткая дорога от баптистерия до алтаря казалась мне вечностью. Я шел сквозь стоны и проклятия, выставив вперед клинок.  И не сводил взгляда с онемевшего от ужаса Филиппа  и застывшего за его спиной епископа.
Но никто, ни я, ни они, не заметили, как мертвенно бледный, поминутно осеняющий себя крестным знамением Великий Инквизитор шагнул в сторону и вцепился в плечо перепуганного стражника.

- Стреляй в дьяволово отродье, сын мой! – прохрипел он, смотрясь в этот миг едва ли не чудовищнее меня. – Если это выходец из ада – пуля ему не повредит. А если существо из плоти и крови – ты убьешь его и обретешь прощение всех грехов!!!

  Стражник кивнул, приходя в себя, и поднял оружие.

В то же мгновение я почти поравнялся с ним. Глухо щелкнул затвор…

  Далеко отсюда, в озаренной лучами закатного  солнца спальне, испуганно и жалобно вскрикнула Сандра. Еще минуту назад она спокойно пила целебный отвар.  Но рука ее дрогнула, и кружка опрокинулась, заливая простыню и одеяло.

- Детка, что с тобой? – вскинулась Берта.

- Зеркало! Бабушка, Гай в беде! Дай мне скорее зеркало!

  На мгновенье обретя силы, она вскочила, схватила маленький кусок  блестящего стекла и рванулась к окну. На   полукруг алого диска уже наползала черная туча.

- Не-е-ет!

  Девушка рванула створку окна и протянула вперед руки, что-то жарко шепча.

- Не смей! – зашлась в крике старуха. – Девочка моя, не колдуй! Ты еще слишком слаба!

  Но из ладони Сандры вырвалась серебряная молния, и туча замерла.
  Последний солнечный луч отразился от зеркального стекла, полыхнул яркой полосой в сумеречном небе, и золотой стрелой помчался туда, где чернели  шпили и башни притихшего, словно перед грозой, города.

- Спасен! – прошептала Сандра, закрывая глаза и с усталой улыбкой падая на кровать. – Бабушка, не бойся, все хорошо. Я спасла его…

  Среди обезумевшей от ужаса толпы, бледный, как смерть, стражник вскинул руку с оружием, целясь мне в голову.  И нажал на курок.   Но  солнечный луч  пронзил витраж, ворвался в собор и ударил ему в глаза! Стражник невольно вскрикнул и дернулся.
Ударил выстрел.   Пуля, просвистев мимо моего виска, со звоном отбила кусок лепнины от мраморной колонны.

- Дьявол, - выдохнул стражник и упал на колени.

  Как ни странно, сам я так и не понял, что был на волоске от гибели. Звук выстрела,  усиливающиеся вопли и рыдания   отдалились от меня, оставшись за спиной невнятным шумом.
До герцога и епископа оставалось несколько шагов. Я, не отрываясь, смотрел в глаза тех, по чьей вине остался сиротой. И кто сделал сиротами многих детей, погубив их родителей в застенках и на эшафоте.

Шаг вперед.

Искаженное безумием лицо отца. Кровь Вильгельма, залившая каменные плиты.

Еще шаг.

Женщина и ребенок, умирающие от холода на горном перевале.

Еще два шага.

Приспешники инквизиции, роющиеся на развалинах Лауденского университета. Бесценные чертежи и рукописи, втоптанные сапогами в грязь.

Еще шаг.

Костер на площади, крики истязаемых. Кровь на щеке Сандры…

  Я подошел к епископу и герцогу вплотную.
Стоявший на коленях Филипп был бледнее мрамора древней гробницы. Его дряблые щеки жалко тряслись, а рыбьи глаза смотрели куда-то сквозь меня.

Теперь в них не отражалось ничего, кроме животного страха.
Епископ тяжело дышал, то открывая, то закрывая рот. На толстой шее канатами вздулись синие жилы. В отличие от герцога, он прекрасно понимал, кто сейчас стоит перед ним. И хрипел, силясь что-то сказать, но не мог.
Словно защищаясь, он нелепо вытянул вперед руки с намертво зажатой в них короной.

- Я пришел, чтобы вернуть тебе кое-что, - с застывшей улыбкой  медленно произнес я.  

  Мой голос, усиленный колдовством, яростным рыком разнесся по Собору.

И все застыли, словно в этот миг остановилось время.
А я, все так же безумно улыбаясь,  протянул главному убийце окровавленный кинжал.

- Он мне больше не нужен. Ведь я послушно выполнил твой приказ и убил короля Вильгельма…

  Епископ отшатнулся назад, испустив тоненький визг. При этом пальцы его разжались.
И сверкающий алмазами венец упал на голову Филиппа!

В тот же миг своды собора потряс оглушительный удар грома.
Над короной огненной змеей взметнулась пламенно-синяя молния. Вознеслась под купол  и карающим клинком возмездия  ударила герцога  в затылок!

Новый удар грома был подобен взрыву. В соборе задрожали колонны, жалобно зазвенели витражи. Пол качнулся,  меня отшвырнуло далеко в сторону от алтаря. В глазах  потемнело,  я  подумал, что вот- вот потеряю сознание.

Но все-таки не потерял, а медленно поднялся на ноги, цепляясь за какой-то обломок. В момент удара молнии, колдовские чары развеялись, и я вновь обрел  прежний облик. Впрочем, обезумевшей толпе было уже не до  пришельца из ада. Люди метались и кричали что-то о конце света. Несколько монахов рухнули на колени посреди собора и теперь жалобно вопрошали, поднимая руки к небу:

- Господи, не разумеем мы волю твою! Ответь, что же нам теперь делать, будущего короля лишившись?

  К ним присоединились еще несколько человек, потом еще.
Вопль: «Что нам делать, Господи?» криком перепуганной птицы метался по собору, так что звенели витражи. И внезапно, перекрывая его, откуда-то сверху, с высоты хоров грянул сильный и ясный голос:

- Присягнуть на верность истинному государю!

  Я тотчас поднял голову, и так же сделали многие  впавшие в отчаяние люди.
Крики ужаса стихли.   Потрясенный полушепот-полустон повис над старыми сводами.
По лестнице хоров, прямой и спокойный, не спеша спускался король Вильгельм Первый. Он остановился, не дойдя до   последней   ступени, и громко воззвал, глядя в обращенные к нему лица:

- Я тот, кого шесть лет считали убитым. И кто вернулся обратно в этот страшный и прекрасный день, соединивший чудо, потрясение и возмездие. Неужели здесь нет никого, кто признал бы своего государя?

  Я  рванулся к нему, но меня опередил пожилой мужчина в старом камзоле. Упав на колени перед лестницей, он, задыхаясь, произнес:

- Я узнал тебя, о, мой король! Ты, верно, не помнишь меня? Это я служил тебе верой и правдой, когда ты, совсем еще юный, выводил войска в свой первый бой. Я заслонил тебя в том бою и получил орден из твоих рук. Я признаю тебя, мой государь.

 Он бросился целовать руку короля, но Вильгельм удержал старика и бережно помог ему подняться.

- Мой король! – звонко, как юноша, крикнул старый солдат. – Друг народа – Вильгельм Первый!

  Этот крик словно распахнул невидимые шлюзы. Замершая в недоумении толпа ахнула, заметалась, а потом люди бросились к государю, молитвенно протягивая к нему руки.

- Вильгельм! Наш король вернулся! – летело над высокими сводами. – Небеса вернули нам государя!

- Божий Суд! – удивленно кричал кто-то. – Посмотрите, это же тот, кто вступился за осужденных!

  Я заметил, что к королю бежали, в основном,  скромно стоявшие до этого у стен простые горожане. Небогатые купцы, солдаты, ремесленники, их жены и дети. Дворяне, сбившись в кучки, принимались о чем-то шептаться, недоверчиво зыркая по сторонам. Но многие из них тоже начинали славословить Вильгельма, хоть их крики были не столь громкими и искренними. Что же до монахов,  те и вовсе кто бочком, кто ползком спешили покинуть храм, стараясь оставаться незамеченными. Один из них случайно толкнул застывшего у колонны Великого Инквизитора. И тот деревянно упал, не согнув колен и не закрыв глаз.

- Он умер от испуга, - понял я. – Хорошая насмешка судьбы над человеком, который столько лет держал в смертельном страхе всю страну!

  Народ окружил Вильгельма плотным кольцом. К облегчению моему, там оказалось немало стражников,  тоже поверивших вернувшемуся государю.
 Лица людей, обращенные к королю, сияли светом надежды, будто озаренные солнцем.

- Я рад, что мой народ поверил мне! – вскинув руку над головой и легко перекрывая людские голоса, звучно произнес Вильгельм. – Но для тех, кого мучают сомнения, истинный ли пред ними государь, у меня есть веское доказательство.

  Он сделал несколько шагов к алтарю. Бросил мимолетный взгляд на то место, где стояли Филипп и епископ, вернее, на горстки дымного праха, усыпавшие пол, наклонился, и поднял корону. Волшебная молния нисколько не повредила королевскому венцу, лишь отбросила его на пару шагов в сторону.
Высоко подняв корону, Вильгельм провозгласил:

- Вы были свидетелями того, как сбылось предсказание Магнуса Справедливого. Копье Небес покарало преступников. И, как мне ни жаль брата, я нахожу это справедливым. Ведь именно по тайному умыслу Филиппа я чуть не был убит, а потом шесть лет провел в застенках. Но время скорби прошло, друзья мои!

- Пусть же сегодня эта корона увенчает чело достойнейшего! – подхватил вставший рядом с королем высокий, рано поседевший мужчина.

- Должно быть это отец Каспара, - догадался я. – Тот самый лекарь, что провел Вильгельма в Собор.

  Все это время я стоял в тени колонны и наблюдал за происходящим со стороны, понимая, что моя роль в этой пьесе уже сыграна. И внезапно поймал на себе веселый и отчаянный взгляд государя.

- Ты, прав, целитель Ламмерт! Но возложит ее на меня сегодня не служитель церкви  и не обремененный титулами дворянин. А тот, кому я обязан жизнью! Тот, кто спас меня из темницы, вернул веру в себя  и помог возвратить трон.

  Он возвысил голос так, что эхо протяжным звоном отозвалось под крышей:

- Гай Бартоломеус ван Виллерман! Мой друг и спаситель! Подойди ко мне  и возьми этот венец.

  Как завороженный, я сделал шаг вперед. Огоньки свечей и лица людей расплылись передо мной, а глаза защипали непрошеные слезы. Но на сердце вдруг стало очень хорошо от того, что его величество подарил мне имя старого ученого, а фамилию оставил прежнюю. Значит, горькие воспоминания, терзавшие его при одном взгляде на меня, утихли  навсегда.

Многие, кто был в храме, недоуменно ахнули и зашептались, услышав фамилию преступника. Но Вильгельм твердой рукой протянул мне корону, а затем опустился на колени.

- Что ж сказать-то? – промелькнуло у меня в голове. – Я ж никаких подходящих к делу речей не учил. Вот разве что дядюшкин научный  трактат процитировать?

  Пальцы мои сомкнулись вокруг холодного золотого обруча. И, опуская венец на голову короля, я  громко произнес:

- Судьбa - этo нe дeлo cлучaя, a peзультaт выбopa. Судьбу нe oжидaют, ee - coздaют! А сегодня мы вместе изменили судьбу целой страны. Правьте мудро и справедливо, ваше величество. И да будут счастливы ваши подданные!

  Корона увенчала чело Вильгельма. Он поднялся с колен, просветленный и радостный. Гром приветственных криков сотряс стены собора, а государь обнял меня и тихо сказал:

- Нет на свете такой награды, Гай, которой  ты был бы достоин. Но проси у меня все, что хочешь, и я, клянусь, что выполню любое твое желание. И еще! Ты простишь меня за все глупые речи - по поводу твоего сходства … сам знаешь с кем?

  Я вздохнул и обнял Вильгельма в ответ. И шепнул ему на ухо:

- Я давно простил вас, ваше величество. Мне не надо никакой награды! Просто помогите мне обвенчаться с Сандрой.

После   коронации  у Вильгельма не было даже минуты, чтобы успокоиться и отдохнуть.
- Ваше величество, вы должны немедленно призвать к присяге солдат, - озабоченно сказал Ламмерт. – Не все горожане были в Соборе, но брожение умов уже началось.  В любой миг церковники и враждебные нам дворяне могут опомниться и создать фронду. А то и объявить вас самозванцем! Чем скорее армия встанет на нашу сторону – тем лучше!
Король, разумеется, согласился с лекарем. Из поверивших нам стражников был поспешно создан почетный эскорт. Вильгельм и Ламмерт прыгнули в пустую карету покойного герцога, я вскочил на козлы, и экипаж понесся к казармам.

Видимо, до военных уже дошли слухи о творившихся в Соборе чудесах. Нас встретили ровно построенные ряды людей в парадных мундирах. Старик, первым узнавший Вильгельма, резко осадил коня и побежал навстречу солдатам.
- Гвардейцы! – крикнул он во всю силу легких. – Его величеству королю Вильгельму – слава!!!
Ударили барабаны, грянуло разноголосое «ура!». Старый воин помог королю выйти из кареты, опустился перед ним на колени и поцеловал ножны его меча.
Откуда-то быстро притащили и поставили на возвышение полковой алтарь, привели бледного, но послушного монаха. Тот скороговоркой пробормотал  молитву и замер с растерянным видом.
Вильгельм встал перед  солдатами.
- Воины! – звучно произнес он. -  Тoт, ктo нe бoитcя cмoтpeть cмepти в лицo, нe мoжeт быть paбoм. Я смотрел в глаза  бездонной тьме, я пребывал во мраке долгие годы – и все-таки  выжил! Моим словам можно верить! И я говорю вас сейчас: не прошло и часа, как Копье Небес, выпущенное самим Магнусом Справедливым,  покарало недостойного,  посягавшего  на трон. Я, ваш король Вильгельм, видел это своими глазами. Вы, доблестные сыновья моей страны, знаете, какими неисчислимыми несчастьями грозило бы вступление на престол моего несчастного брата Филиппа. Охваченная войной и мракобесием церковников, страна быстро бы исчезла с лица земли, задушенная внутренними распрями и уничтоженная жадными соседями. Но я не допущу этого!
Король возвысил голос:

-  Κoгдa пpaвo пpeвpaщaeтcя в бecпpaвиe, coпpoтивлeниe cтaнoвитcя дoлгoм. Как властитель этой страны, я клянусь положить конец бесчинствам и несправедливостям, что творились в ней раньше. Клянусь потушить пожар войны, разгорающийся на границах. Уменьшить налоги и всячески способствовать процветанию науки и искусств. Клянусь заботиться обо всех своих подданных – от простого солдата-первогодка до маршала из самой родовитой дворянской семьи. С этими словами я вступаю на престол. Поддержите ли вы меня, доблестные воины?
- Да, государь! – разом грянуло из сотни глоток.
Раздалось громовое «Ура!», вверх полетели шляпы. Гвардейцы начали присягать.
Когда последний солдат поклялся королю в верности, Вильгельм и Ламмерт вернулись в карету. В окружении конных гвардейцев, сопровождаемая наскоро созданным  пехотным полком, она поехала  по улицам города под восторженные крики обывателей. И вскоре миновала городские ворота, направляясь по ночной дороге к старому замку.
После всего произошедшего королю следовало отдохнуть в своей комнате, а Ламмерту – сделать ему еще пару перевязок  и забрать злополучную лошадь. Я уже успел рассказать о том, как мы вместе с Каспаром придумали хитрый план, согласно которому государь должен был пропустить некоторые,  не слишком приятные для него  подробности коронации. Да и хворого Бартоломеуса  все-таки  следовало показать настоящему лекарю.