Островок с подводным колодцем был совсем маленьким, и вскоре мужчины оказались на противоположной его стороне. Там Арман залез на скальный уступ и крикнул   Роберту, что видит его корабль.
- Хороший парусник, - заметил охотник за артефактами. - Двухмачтовый…

 А я свою дырявую лодку бросил на большом острове. Все равно эта посудина давно протекала. Ну, что будем делать? Как подадим твоим друзьям сигнал? Может, костер разведем?
- Можно, – согласился Роберт.

Он не стал говорить Арману, что хочет попытаться связаться с Элли волшебным способом. Незачем наводить его на новые недобрые мысли.

И, пока охотник собирал в кучу выброшенные на берег водоросли и сухие ветки  Роберт, делая вид, что помогает ему, отошел в сторону, закрыл глаза и мысленно представил перед собой Элли. Девушка сидела в каюте, не отрывая взгляд от медальона с жемчужиной. Лицо ее было тревожным и печальным. Юноша улыбнулся и тихо произнес всего три слова:
- Элли, я – здесь!

Наверно, очень давно наш кораблик не слышал столько восторженных слов, не видел столько радостных слез и теплых объятий!

Когда Роберт и Арман, наконец-то, поднялись на борт, все кинулись поздравлять героев с победой. Но Роберт смотрел только на меня. Я подбежала к нему, улыбнулась, всхлипнула, обняла юношу и уткнулась лбом ему в плечо.
Роберт только ласково погладил меня по волосам и поцеловал в щеку.
И шепнул: «Спасибо!»
Он знал, что я видела весь его страшный путь по морским лабиринтам и финальную битву в пещере.
- Не плачь, Элли!
 Мои слезы лились сами, и бедный юноша уже не знал, как меня утешить.
- Смотри,  я принес тебе Синюю Раковину.
- Мне не нужна Раковина, - снова всхлипнула я. – Мне нужен только ты!
Роберт  просиял и обнял меня.

Впрочем, беседовать на лирические темы было некогда. Аластер и Лукас отправились на камбуз готовить обед для героев. Джейсон  открытые раны своим волшебством лечить не умел, поэтому быстро сварил какой-то целебный бальзам из трав, собранных на острове, и наложил  повязку на многострадальное плечо Роберта.
Пока он проводил лечение, юноша успел немного рассказать мне об Армане. Точнее о том, что ему каким-то чудом удалось услышать мысли охотника. И мысли эти были, мягко говоря, не совсем  благородные.
- Так что лучше Арману не знать, что я – бывший наследник Юга  и сын его лорда- заказчика, – закончил  рассказ Роберт.

Я поспешила согласиться с этим решением. И, наконец-то, поведала Роберту о волшебных апельсинах.  Тех что подарили нам четверым, включая Армана и мою тетушку, способность читать мысли друг друга.
Юношу  эта история обрадовала и озадачила одновременно.
- Жаль, что я не  открыл раньше у себя эту способность. Мы бы давно общались с тобой мысленно, Элли. И тебе не пришлось бы обходить ради меня все Запертые земли.
Потом Роберт помолчал и серьезно добавил:
- Очень удачно, что ни охотник, ни леди Ингриэн о такой своей способности и не подозревают. А нам надо держать свои мысли, как говорится, на дне души, когда общаемся с Арманом.
Впрочем, спасенный охотник за артефактами пока не вызывал никаких подозрений. Вел себя с Аластером,  Лукасом и Джейсоном предельно вежливо и почтительно. Увидев Цезаря, удивленно вскинул брови, но больше никак не отреагировал на  это чудо природы. Передо мной раскланялся, назвав меня давно забытым именем «леди Элейна». И поспешил заметить, что Ингриэн была не права, запирая меня на Севере. И что любовь и свобода - дороже любого королевского венца.
Мне, конечно, понравились эти слова. Но, я ни на миг не забывала, что Арман, судя по всему, человек,  всегда играющий только на своей стороне. И в беседе с ним надо держать ухо востро.
Через какое-то время Арман почувствовал себя нехорошо, и ему стало не до разговоров. Видимо, охотнику и впрямь крепко досталось от Хранителя Морских Глубин. А от долгого сидения в сырой пещере у него началась лихорадка.
Роберт помог Арману спуститься в каюту, и Джейсон остался там – ухаживать за больным.

А все остальные, счастливые и усталые, расселись на палубе под яркими южными звездами. Теплая, дышащая морской влагой и ароматом тропических цветов ночь настраивала на романтику. Лукас взял лютню, провел пальцами по струнам, улыбнулся грустно и мечтательно и запел:

Земную жизнь оставил я и дал обет идти.
Идти в далекие края и спрашивать в пути…

В старинной балладе, которую пел шут, рассказывалось о вечном страннике, ищущем волшебный небесный град. И никто не мог подсказать ему,  где же найти это место?  Но  однажды странник встретил свою любовь…

Лишь локон девушки одной я клятву дал хранить.
Одно безумство меж собой смогли мы разделить…

Лукас пел вдохновенно, обратив взгляд к сияющему звездному  небу.
- Он видит перед собой Амину, - мысленно улыбнулась я. - Но почему шут назвал любовь безумством?

  Последнюю фразу я пробормотала себе под нос, но поскольку баллада закончилась, то в наступившей тишине она прозвучала довольно отчетливо.

Я смутилась. А Цезарь наставительно сказал с капитанского мостика:
- У вас, у людей, любовь всегда безум-мяууу-ство! Как в этом плане повезло нам, Котам! С нами такое случается только в мяу-мар-рте!
  Мы с Лукасом весело рассмеялись. Но Аластер остался серьезным. Задумчиво покачав седой головой, менестрель тихо спросил:
- Так что же есть любовь? Безумье от угара? Игра с огнем, ведущая к пожару? Раздумье необдуманности, ради? Смешенье яда и противоядья? Так что же есть любовь?
- Наверно, и то, и другое, и третье,  - тоже погрустнев, ответил Лукас. - Если мы будем приписывать любви разные качества, то отнимем у нее ровно столько, сколько припишем. Но ясно одно: Любовь – болезнь такого сорта, что не щадит ни мудрецов, ни идиотов.
- Хорошо сказано, мальчик мой! - воскликнул Аластер.
  Я подумала про себя:
- А кто же  тогда мы с Робертом? На мудрецов-то мы, хе-хе, явно не похожи. Значит, влюбленные безумцы? Но ведь совсем недавно мне казалось, что я люблю Роберта, как брата. Или как лучшего друга. А сейчас? События в нашей жизни несутся с бешеной скоростью. Одно приключение сменяет другое! И задумываться о собственных чувствах, к тому, кто рядом – совершенно некогда. Может быть, мне еще рано рассуждать о любви? Но когда я увидела, смертельную опасность, угрожающую Роберту  в подводном ущелье, мое сердце сжалось от невыносимой боли, при одной мысли, что я могу его потерять! И я, пусть мысленно, рванулась ему на помощь. Выходит, главное в любви – не раздумывая отдать свою жизнь за другого?

  Пока я обо всем этом думала, Аластер  взял лютню у Лукаса.

Мне показалось, что менестрель вдруг вспомнил свою юность. Глядя на темные волны чуть повлажневшими карими глазами, Аластер бережно коснулся струн и запел красивую морскую песню, отрывок из которой мы с Робертом слышали после моего чудесного спасения из дворца его родителей:

Это счастье лучше многих, благовидных и убогих.
Это счастье – без обмана!
Оно горькое, как море, и туманом станет вскоре,
Потому, что даль туманна.

Не пиши мне! Пусть над нами вечно пенится волнами
Эта нега, эта сила.
Если свидимся мы снова, ты увидишь, как сурово
С нами время поступило.

Бродит ветер целовальный,
Ветер нежный и печальный
В синей блузе и в берете.
Жаль, стоянка маловата,
Юность, жаль, - коротковата.
Чистый ветер, честный ветер!..

- А зачем писать длинные письма, когда можно просто задать вопрос? Вот этому волшебному предмету.
  Роберт вышел из каюты с Синей Раковиной в руках и протянул ее шуту.
- Несмотря на усталость, мне не спалось в эту ночь. И я хорошо слышал все ваши песни и разговоры.
Мне показалось или юноша и вправду после этих слов бросил на меня какой-то особенный, лукавый взгляд?
- Я хотел подарить эту Раковину тебе, Элли. Но ты ведь не будешь против, если Лукас воспользуется ею первым?
- Конечно, нет.
  Роберт протянул шуту чудесный артефакт.
- Послушай Раковину! Мне кажется, ей есть, что тебе сказать.
Лукас взял в Раковину в руки. Она неярко сияла при свете звезд, разбрасывая по сторонам серебристо- синие блики. Секунду шут колебался, а потом поднес Раковину к уху.
Позже он рассказал нам, что услышал, увидел и почувствовал!

  На ощупь волшебная Раковина оказалась холодной, словно была выточена из цельного куска льда.
Сначала Лукасу послышался шум ветра и грохот шторма на побережье.
Звуки становились громче и громче, они затопили все вокруг! А потом кто-то с силой дернул шута за руку. И палуба корабля со стоящими на ней людьми исчезла!

Теперь Лукас стремительно летел по какой-то серебристой воронке, закручивающейся в тугую спираль.
- Я попал внутрь раковины? – мелькнула безумная мысль.
  Полет завершился коротким толчком, и шута выбросило прямо в центр красивого  зала. Он сразу же узнал эти стройные, украшенные  причудливой резьбой колонны.
Дворец Повелителя Востока Амитабха Первого!

Сам Властитель неторопливо расхаживал по залу, не обращая ни малейшего внимания на внезапно возникшего здесь Лукаса.
Возле окна, закутавшись в белое покрывало, стояла Амина. В ее черных глазах блестели слезы, но девушка держала голову гордо поднятой, словно бросала отцу какой-то вызов.
- А я тебе говорю, что ты выйдешь замуж за Джафара! – рявкнул, наконец, владыка, прекратив  бесконечное хождение. – Не понимаю, что нашло на меня в прошлый раз?! Почему я отказал богатейшему хану моей земли? Должно быть, меня  околдовали проклятые песни того бродяги. Но теперь все будет иначе. Хасан!
  Долговязый старик в пышном халате почтительно поклонился.
- Записывай каждое мое слово! Ибо слово Владыки – золото, и не бренчит оно по углам понапрасну. Сегодня божественный Пегас вдохновения несет меня в небеса стихосложения. Итак, я начинаю!
  И Амитабх, заведя глаза к потолку, начал пафосно декламировать:
- Так у нас у королей заведено: 
 Чтоб казна могла все время пополняться, 
 Чтоб сливались два владения в одно - 
 Мы должны всегда друг с другом породняться. 

- Да уж, чертов владыка, несет тебя куда-то не туда! – Лукас громко выкрикнул эти слова, но Властитель Востока его не услышал.
- Амина!
 Шут попытался обратиться к девушке, но и она не обратила внимания на его голос.
 – Похоже, я стал невидимым и неслышимым! Что же делать?
- Отец, я не выйду за Джафара! – гневно и твердо сказала принцесса.
- Ах, так? Хасан, пиши дальше!
Амитабх, в возмущении, так тряхнул головой, что с тюрбана соскочило павлинье перо:
- Лучше папу дорогого не гневи, Амина! 
Не выдумывай какой-то там любви, Амина! 
Не капризничай, не спорь, не прекословь, Амина! 
И забудь свою преступную любовь, Амина! 
  Ты все записал Хасан? Отлично! Пусть мой гениальный стих будет вписан в Золотой Альманах поэзии Востока. И пусть послужит уроком всем непокорным дочерям!
- А я все равно не выйду замуж за этого старого козла!
- Выйдешь!
- Не выйду!
- Выйдешь!
- Не выйду!
- Тогда ты у меня отсюда никуда не выйдешь! Стража! Препроводить мою непокорную дочь в ее покои! И караулить там, глаз не спуская. Я все сказал!
  Принцесса, гордо развернувшись, вышла из зала. За ней последовал десяток рослых воинов, грозно бряцающих оружием.

Шут рванулся было вслед за любимой девушкой.

Но  неведомая сила снова подхватила и завертела его.
Серебряная спираль закружилась перед глазами и…вынесла его обратно на палубу корабля.

- Лукас, что с тобой? Очнись!
  Шут медленно опусти руку, сжимавшую  Раковину. Обвел глазами своих друзей.
- Ты уже минут десять стоишь неподвижный, как статуя. Мы тебя теребили, трясли, а ты молчишь. И руки у тебя холодные, как лед!
  Я испуганно протараторила все это, а потом резко замолчала. Потому что увидела взгляд Лукаса, полный боли и гнева.
- Амина  в беде! Отец вновь выдает ее за Джафара!