- Хм! Значит, горка монет мне не померещилась?

- А также - камешков. Мы все в дядюшкин сейф сложили, чтобы наверх не тащить. Жан Феликсович обещался узнать – где нам свои двадцать пять процентов за клад получить?

- Как интересно! Значит, теперь будет на что выкупить вторую половину дома? И от нас, наконец, отстанут?

- Все может быть, – вздохнула Лика. - А то у департамента культурного никак руки не доходят нашу бумагу посмотреть. И какую-нибудь доску мемориальную на дом повесить.

  Я хихикнула.

- Ага! «Руки не доходят посмотреть»! Попробуйте объяснить иностранцу эту фразу!

- Да разве им объяснишь? – ухмыльнулась спортсменка. – Наш испанец как-то спросил у меня значение слова Jopa. И ни черта не понял, когда я ему сказала, что в России это целый комплекс мероприятий!

  Мы посмеялись. Доклевали тортик. И только собрались дотащить меня до ванны, как с визитом нарисовался господин артист.

- Отбой воздушной тревоги, – подмигнула  Лика. – Купание красного коня придется отложить до вечера. Побегу, пожалуй, может – хоть на последнюю пару успею?

  И она быстренько исчезла, уступив место очередному посетителю.

- Как ты? – спросил Петя, с тревогой заглядывая мне в глаза.

  Я пожала плечами.

- Пока не поняла. Но явно лучше, чем сегодня ночью. Хотя мне до сих пор грустно. И хочется плакать.

- Не плачь, Буратина! – сказал он.

  И нагнувшись, нахально чмокнул меня в щеку.

- Хочешь, я подарю тебе самую яркую звезду на небе? Ты только не плачь. Слез нет? А глаза грустные, меня не обманешь. Ты не смотри на меня, я тоже устал, я болен душой, она живет во мне, понимаешь? А когда она живет - это всегда больно. Но ведь и сладко, пронзительно, до дрожи, до восторга. Не плачь, я буду писать стихи про счастье. Хочешь? Я буду писать их про тебя. Я нарисую небо у тебя на ладони. В нем будут жить мои птицы. Я знаю, иногда бывает трудно, но ты потерпи, а я буду рядом. Не плачь. Я подарю тебе самую яркую звезду на небе. Я подарю тебе солнце...

- Солнце? В Питере? – улыбнулась я. – Да вы волшебник, господин Пьеро!!

- Я – артист! И, значит, могу менять декорации. А еще – менять взгляды на простые вещи. Смотри, можно годами искать великий смысл в жизни и отрицать мелочи, но это не принесет счастья - ты просто будешь плыть в бессмысленных потоках дней растерянной и разочарованной. Но если позволить мелочам стать важными, наполнить их смыслом, то все преобразится.

Окружить себя красотой, теплом и любовью, начать делать то, от чего тебе не хочется отвлекаться, покупать цветные свечи, ходить на выставки фарфора, читать книги и обнимать людей на улице. Заметь это, придай значение, и ты начнешь становиться счастливой  даже от горячей кружки в твоих ладонях.

- Все это, конечно, хорошо, – вздохнула я. – Но куда же мне деваться от всего, что происходит вокруг? Можно не читать линии на ладонях, можно даже изменить их значение – волевым решением. Но что мне делать с Прошлым?

Твои предки заходят ко мне без спросу. Или – мои? Дон Эстебан накопал у меня испанские корни. И теперь я окончательно запуталась – кто я? Испанка? Полька? Или, упаси Господи, немка? Наш Озерск – на самом деле – Дарке́мен.

За свои почти пятьсот лет он успел побывать и польским, и прусским, и российским. И в моей крови кто только не присутствует! Этот исторический коктейль просто выносит мне мозг!С маменькой я ругалась на польском, с дедушкой до сих пор мысленно разговариваю на иврите, а друг мой Генка пишет мне письма на немецком. Мой очередной ненастоящий родственник – дон Эстебан объясняется со мной исключительно на испанском. А дядя Ваня – грузит меня дворянскими любезностями в стиле Карамзина или Пушкина. Все времена, народы и государства перепутались у меня в голове. А ты мне про какие-то милые мелочи толкуешь! Это вам, артистам, привычно декорации менять – хоть в жизни, хоть на сцене. А бедному детдомовскому ребенку хочется покоя и стабильности!

  Пьеро обреченно выслушал мою длинную тираду и глянул на меня довольно обиженно.

- Что-то я не въехал. Ты со мной ссоришься, что ли? Но, дорогая Буратина, я-то, в чем виноват? Один господин Иволгин расшатал твою нервную систему, а все шишки прилетели второму? Но почему?

- Потому, что не надо учить меня жить, – буркнула я.

- Ага! Лучше – «помогите материально». Но это не ко мне – а к дяде Ване с его фамильными     брюликами. Пойду-ка я, пожалуй, на репетицию. Ваши девичьи страдания явно не по моей части. Не понимаю – откуда у людей время на все эти осенние депрессии? Я, например, сегодня работаю. И завтра – работаю.

И послезавтра. И зима придет, а я снова, блин, работаю…

  И продолжая обиженно бубнить, Петя выскочил из комнаты.

Я поняла, что напрасно его обидела. И только собралась поплакать, как домой вернулась довольная Ираида.

- ЧуднЫ дела твои, Господи! – сказала она, снимая с головы платок. – Икона-то наша, похоже, и впрямь – бесценна! Даже, если это не оригинал, а древний список. Подобную икону в начале прошлого века из монастыря украли. Вместе со Спасом Нерукотворным. Пропажа  тогда взбудоражила всю страну и обсуждалась на самом высоком уровне, вплоть до императора Николая Второго.

Но куда Матерь Божия подевалась – так никто и не узнал. Кто говорил – воры сожгли, кто – старообрядцам продали. А, может, и в коллекцию какую, попала… Понятное дело, что искали – но в революцию стало не до нее. А потом и вовсе – войны одна за другой случились. Так что, по чьим рукам сия икона пошла – никто сказать не может. Батюшка аж затрясся, как про нее услышал!

- А какая нам от этого «землетрясения» польза?

- Большая! Я батюшке твердые условия поставила. Мы храму – икону, а он нам – бумагу. Что претензий на домик наш не имеет. Даже, если это не «натурпродукт», а что-нибудь другое, то все равно – оклад богатый да старинный. Так что всем от обмена хорошо будет. Батюшка сказал, что он с епархией проконсультируется, а потом в гости к нам заглянет.

- Хм! А не получится, что вместо него к нам какие-нибудь шибко «верующие» братки нагрянут?

- Это вряд ли. У нас же   Артемон со своим телевидением в дозоре теперь стоит. Надо, кстати, сходить – отнести творческой молодежи бутерброды и кофе. Ты тут без меня не вымрешь?

- Ну, вы же не шестьдесят  лет будете отсутствовать, – улыбнулась я, припомнив ночной разговор. – И дайте мне уже молоток с гвоздями. А то я кормушку до Нового года не сделаю.

  Обращаться с молотком и ножовкой я научилась еще в гарнизоне. А потом навыки свои не растеряла. Ибо, пользуясь своим «особым» положением, выпросила у директрисы разрешение ходить на уроки труда к мальчишкам в мастерскую.
Так что за то время, пока Ираида кормила доблестных работников телевидения, я сгондобила из подручного материала вполне приличный домик. Благо ненужных реек и фанерок в доме нашлось великое множество.

Я с удовольствием осмотрела творение своих рук и побежала на улицу, чтобы немедленно осчастливить  птичье население города такой замечательной «столовой». И выскакивая из подъезда, чуть не столкнулась в дверях с Ираидой. Довольная бабуся несла обратно пустой термос и тарелку из-под бутербродов.

- Ты куда это летишь? – удивилась она.

- Кормушку хочу поскорее повесить. Холода ведь наступают, а кто о бедных птичках позаботится? Вот я уже и крошек хлебных из дома захватила, и семечек.

- Дело хорошее, - одобрительно кивнула баба Ира. – Ты только не очень задерживайся там со своей кормушкой. Мы ж твой день рожденья праздновать собрались, не забыла?

- Э-э, нет, конечно, - промямлила я. – Сейчас вернусь.

И опрометью бросилась на улицу.
Нужное мне дерево нашлось довольно скоро. Не высокое, но и не низкое, с удобно изогнутой ветвью. Я аккуратно повесила на нее кормушку, сыпанула вовнутрь приготовленное птичье «угощение».
А потом, вместо того, чтобы быстренько вернуться домой, побрела по дорожке в направлении канала.

Внезапно вспыхнувшая  радость по поводу удачно сделанного «домика» померкла, как краски заката, придавленные дождевой тучей. В мыслях у меня теперь царил сумбур, а на душе – тоска.
И все из-за дурацкой ссоры с Петей.
Зачем только я ляпнула ему эту идиотскую фразу «Не учите меня жить!»? Эллочка-людоедка, блин! А ведь он искренне пытался мне помочь. Встряхнуть как-то после болезни, поднять настроение. Пьеро мне столько добрых слов наговорил, а я… Свинья неблагодарная! А теперь он прибежит на мой, не менее дурацкий   день рожденья, и как я буду смотреть товарищу в глаза? Еще и извиняться придется.

Но, что изменится, если даже я смогу попросить у Пети прощения? Вдруг он сделает вид, что простил, а сам в глубине души затаит обиду? Или не затаит, а просто не сможет общаться со мной по-прежнему? Вдруг, я уже что-то убила в наших толком не начавшихся отношениях?
Тут я вспомнила грустно-насмешливые слова юноши о дядюшкиных  брюликах, и мне сразу же захотелось взвыть подраненным волком!
Неужели, Петя решил, что я оттолкнула его и устроила эту чертову ссору только из-за того, что внезапно вообразила себя богачкой, которой не нужен больше друг в лице бедного артиста? Как мне теперь объяснить ему, что на самом деле все не так?!

Устав от груза печальных мыслей, я остановилась и оперлась на парапет. Вода в Крюковом канале стала совсем свинцовой. Пожухлые листья больше  не плыли по ней золотыми корабликами, а уныло мотылялись вдоль гранита.

- Все. Я на осень уже посмотрела. Заносите мандарины и оливье, – буркнула я.

Но и собственная шутка не развеселила меня.

Осознав, что улыбаться друзьям на празднике и строить из себя счастливую девочку будет выше моих сил, я сорвалась с места и, вытирая на ходу слезы, побежала в знакомом направлении. Сначала к   метро, а потом – к  зданию Московского вокзала. Прекрасно понимая, что бегство от проблемы – это не выход. И что Ираида, Лика, Жан Феликсович - и все остальные мои товарищи будут огорчены и обижены моим внезапным исчезновением.

- Да что ж я за человек такой?! – всхлипывая, бормотала я – Кормушку для птиц смастерила. А вот отношения с добрыми людьми, что меня окружают, рушу в один момент!

Я споткнулась о какую-то трещину в асфальте и чуть не полетела носом в лужу. Опомнилась и пошла уже спокойнее, продолжая горестно вздыхать:

- Почему не существует  такой службы, в которую можно позвонить, рассказать, что нет настроения и как все плохо, а за тобой выезжает машина и возит тебя по ночному городу под любимую музыку? Почему именно на меня свалилась вся эта двухсотлетней давности история о трагической любви? Ох! А может мне и в Питер приезжать не следовало? Сидела бы у себя в Озерске, картошкой на рынке торговала. Зато жизнь была бы спокойной… как вода в гнилом болоте.

Растравив себя окончательно, я плюхнулась  в зале ожидания на свободное сиденье и натянула куртку на голову, отгораживая себя от шумной толпы. Хотелось только одного: сжаться в комочек. Спрятаться от огромного холодного мира! Я сиротливо съежилась.
И вдруг чьи-то горячие руки легли мне на плечи. Кто-то мягко, но решительно развернул меня к себе, отбросил с растрепанной головы капюшон.
Я открыла заплаканные глаза.

На меня внимательно и встревоженно смотрел сеньор Эстебан.

- Как вы меня нашли? – растерянно спросила я.

Испанец грустно покачал головой:

- Я почувствовал, что с тобой творился что-то неладное. И догадался, что искать тебя следует именно здесь.

- Вы догадались! - сердито буркнула я. – Опять догадки, загадки, разгадки…

Я устала от всего этого! Сотни девушек приезжают учиться в Питер. Почему сбой системы случился на мне?! Зачем на мою бедную голову обрушились все эти жуткие чудеса?!

Я почти выкрикнула последние слова.

Люди начали оглядываться на нас.
Эстебан терпеливо и понимающе улыбнулся. Достал из кармана чистый платок и вытер мне слезы, как маленькой. Потом ласково погладил по плечу.

- Я ведь уже объяснял тебе, nieta. Именно в тебе воплотилась частица души той юной актрисы. Ты хрупкая и стойкая, сильная и нежная. А еще ты умеешь смеяться в лицо всем бедам и больше всего на свете ценишь верную дружбу. Думаю еще, что не последнюю роль в твоих видениях сыграло то, что ты выросла в приюте. Как и ребенок Реджины. Ты лучше других понимаешь, что такое жизнь и смерть. И знаешь – что душа вечна. Тебе известно, что даже линии на ладони   меняются в зависимости от нашей силы воли противостоять судьбе…

Я помолчала немного, обдумывая сказанное. Потом спросила уже почти спокойным тоном:

- Ладно. Со мной, допустим, все ясно. Хотя я предпочла бы всего этого не знать. Потому, что Опыт - самый плохой учитель: он предлагает контрольную прежде урока. Но, тогда выходит, что Петя – прямой потомок той девушки -актрисы и ее возлюбленного?

- Так и есть – подтвердил испанец.