Нильс чуть не споткнулся на ровном месте.

И изумленно посмотрел на меня:
- Во дворце?!  А до этого ты сказала, что от вас разбежались все слуги…Молли, я стеснялся спросить, но теперь все-таки задам этот вопрос.  Откуда ты пришла в наш город? И кто ты такая, вообще?
  Я смущенно опустила глаза и пробормотала:
- Ну, я, это.. в общем… принцесса. Из соседнего королевства…
  Серые глаза Нильса широко распахнулись. Он даже замер на месте, не зная, что сказать. А я торопливо продолжила:
- Только ты не думай, что я какая-нибудь там зануда  или капризуля, как любят принцесс  в сказках описывать.
- Да я и не думаю, - сразу отозвался мальчик.
- Ну, и хорошо. Понимаешь, королевство у нас совсем маленькое. На карте даже с лупой не сразу разглядишь. А теперь из-за этой чертовой засухи, мы лишились всей своей казны. И мне пришлось уйти из дома в поисках работы.
И я вкратце рассказала Нильсу свою историю. Мальчик сочувственно покивал.
- Да, нелегко, приходится принцессам в наши дни. Ты все правильно сделала, Молли. А я постараюсь тебе помочь, чем смогу.
- Ну, если ты найдешь для меня  в городе подходящее местечко, я буду тебе несказанно благодарна.
- Постараюсь. Вечером в таверну приходит много народа. Я потолкаюсь среди клиентов, послушаю их разговоры. Надеюсь, услышу что-нибудь полезное для тебя. Смотри, мы уже пришли.
   Мы остановились возле старинного трехэтажного дома с мансардой. Несмотря на довольно ветхий вид, он выглядел очень красиво. Оконные карнизы украшала затейливая резьба: розы, тюльпаны и побеги хмеля. На других карнизах красовались уморительные рожи, корчившие гримасы. А водосточные трубы были сделаны в виде извивающихся драконов. Каждая труба оканчивалась большой драконовой головой. Несмотря на оскаленные пасти, выглядели эти существа довольно забавно. Я сразу вспомнила своего дракончика Эрика. Где то он сейчас?
- Смотри, моя каморка находится вон там, под самой крышей.
- Вижу. Это там где чердачное окно оплели побеги цветущего горошка? Красиво смотрится.
- Спасибо. Я сам его посадил. Пусть напоминает мне о нашем садике на ферме.
  Мальчик грустно вздохнул.
- Ага! Ферма, значит, - подумала я. – Ладно, поднимемся наверх, разберемся  что к чему, и тогда я попрошу Нильса рассказать о себе.

- А скажи, пожалуйста, - спросил мальчик. – Как твое высочество относится к домашним животным?

- Хорошо. У меня когда-то собачка была – Белка. Представляешь, я тут в городе случайно встретила точно такую же! А еще у меня лошадка была…

И не называй меня «высочеством»! Принцесса Эмилия осталась в далеком прошлом. А сейчас я – просто Молли. Девчонка  без адреса, без работы и без гроша в кармане. А почему ты спрашиваешь? У тебя тут кто-то живет? Кот? Или рыбки?

- Птичка, – улыбнулся Нильс. - Сейчас я ей травки нарву – и пойдем наверх.

  Он сунул мне в руки сверток с часами, нырнул в дырку в заборе и скрылся в палисаднике, куда больше напоминающем маленькую рощу из мальвы и подсолнухов, чем привычную клумбу с цветами. А я осталась стоять и тихо разглядывать жестяных драконов. Пока я решала – какой из них больше похож на Эрика, в дырке показалась огромная охапка травы, а потом уже и Нильс.

- Ничего себе, – удивилась я. – Куда тебе столько? Гнездо вить будешь?

- Это не мне, – улыбнулся мальчишка. – Это – Мартину. Хотя идея с гнездом мне нравится. Кровать у меня дома одна. Так что было бы неплохо что-нибудь на пол набросать.

- А кто у нас Мартин? – спросила я, прикидывая, какой «птичке» может понадобиться такая прорва травы.

- Сейчас увидишь!

   Мы долго поднимались по старой скрипучей лестнице. Потом Нильс возился с висячим замком, тихо чертыхаясь и ругая ржавый ключ. Потом – собирал с пола брошенную на него траву. Наконец, дверь отворилась.
И к мальчику радостно бросился большой серый … гусь! Клюв у Мартина зачем-то был перевязан тряпочкой.

- Сейчас – сейчас! – затараторил мальчик, торопливо снимая с гуся странное приспособление и протягивая птице сочную траву.

Гусь радостно захлопал крыльями и не спеша приступил к трапезе.

Я оглянулась по сторонам. Маленькое подслеповатое окошко, небольшой очаг с котелком, несколько поленьев и топчан, накрытый лоскутным одеялом.

На гвозде, вбитом в стену – старый дорожный плащ. Вместо стола – древняя колченогая табуретка с парой кружек и кувшином с отбитым горлышком.

На подоконнике – медный подсвечник и какая-то книжка… Мда… Небогато.

  Нильс смущенно улыбнулся.

- Бедненько. Зато место тихое. И с травой проблем никаких.

- А зачем ты ему клюв завязываешь?

- Чтобы не вопил. Мартин у меня на ферме за сторожа был. Так что привык при каждом шорохе голос подавать. А тут вокруг народ всякий шастает. Услышат – украдут и слопают. Я ж не могу его целый день охранять. Ты, кстати, забралась бы на топчан – и лучше с ногами. А то он сейчас доест и начнет к тебе приставать. Щиплется он здорово. Но мы его потом за лапу привяжем, чтобы можно было спокойно чаю попить и поболтать.

- Мартин  у тебя прямо узник какой-то! То – не кричи, то – не ходи…

- А в суп попасть лучше? Я с ним гуляю по ночам, между прочим. И кормлю.

  Нильс вздохнул.

- Хотел бы я таким узником побыть – хоть недельку. Есть, спать и ни о чем не думать…

- А скучно не станет?

- Не-а. Я ж всего недельку…

- Устаешь? – спросила я. – Может, отдохнуть хочешь? Так ты полежи. А я у окошка посижу. Мне все равно надо юбку заштопать. А то там, в крапиве, какой-то сук зловредный притаился. И моему гардеробу нанес очередной  урон. Хотелось бы понять – насколько непоправимый? Потому, что юбка единственная и последняя. Можно, конечно, переодеться в мальчика. Но я не уверена, что влезу в свой старый карнавальный костюм. Да и работу мальчику найти сложнее.

- А что ты умеешь делать? – спросил Нильс, привязывая гуся за лапу к дверной ручке.

  Длинная веревка позволяла птице отойти на пару метров. Но до топчана, на котором я устроилась, Мартин добраться не мог. 

- Да много чего: стирать, готовить, в огороде копаться…

- Странные занятия для принцессы – ты не находишь?

- Не-а. Жить захочешь – всему научишься. Я даже коня запрягать умею. А еще – из лука стрелять.

  Мальчик нахмурился.

- Из лука стрелять и без тебя есть кому. Попался бы мне тот стрелок! Я бы ему уши-то оборвал…

- Ты про Купидона? Чем он тебе не угодил? У тебя случилась безумная любовь?

- Не у меня. У маменьки. Видишь ли, матушка моя вполне удачно вышла замуж. Жила счастливо, растила двух сыновей. Правда, выросли они оболтусами, но не о том сейчас речь. А потом муж внезапно скончался. Матушка, понятное дело, очень горевала.  Ну, прошло несколько лет, и одной ей стало жить скучновато. А тут как раз в деревню зашел бродячий музыкант. И у матушки вспыхнула новая любовь. И появился я. Музыкант, ясное дело, вскоре испарился. Братцы, надо сказать, меня сразу невзлюбили. Но пока матушка была жива, сильно не обижали. А когда маменька отправилась в мир иной, меня с фермы благополучно вытурили. С голой, как говорится, …. Ну, без копейки в кармане то есть. А живность – продали и пропили. Хорошо, я Мартина успел спрятать. А потом с собой в город забрать. Любимый матушкин гусь – на минуточку.

- Но, не случись у маменьки любви – и тебя бы не было! – возразила я.

- Это да. Но я пока не понял – рад я этому или нет.

- Ну, не знаю. Меня всегда удивляли люди, спрашивающие, для чего всё это, где смысл, зачем мы живем. Мы живём ради чашки горячего чая в холодный день. Ради объятий любимого человека в миг тоски. Ради смеха до слёз. Ради треплющего волосы ветра. Ради картин, оживающих на полотнах. Ради бьющих по лицу капель дождя. Ради лучей утреннего солнца. Ради приятной усталости от сделанного дела. И ради миллиона других вещей, которых бы не было, если бы мы не жили. Но мы живём. И жизнь - это самое прекрасное, что могло с нами случиться... А трудностей хватает у всех. И при этом совсем не важно, где ты родился – на ферме или во дворце.

- Это ты хорошо сказала, Молли! Вот давай с тобой чаю и попьем. Хотя день не холодный, а даже совсем наоборот – жаркий. Сейчас я только за водой к ручью сгоняю.

- Как – к ручью? Он же отсюда далеко!

- Не-а. У нас за домом другой протекает. Мы с тобой на сквознячке и в тенечке посидим. А потом я к часовому мастеру сбегаю. А ты можешь отдохнуть.

- Я лучше огонь в очаге разведу, пока ты ходишь. И переодеться попробую.

  Нильс убежал за водой. А я наклонилась к очагу, чтобы разжечь огонь. Аккуратно сложила кучкой дрова, достала огниво. Полезный все-таки подарок сделала мне тетушка Фортуната. А вот мальчик очаг, похоже, разжигает редко.  Наверное, потому, что ему частенько готовить  бывает нечего. Да-а, трудно живется  сироте в большом городе. А тут я еще Нильсу на голову свалилась со своими проблемами трудоустройства.

- Скорей бы уж работу найти, - вздохнула я, ударяя кресалом по кремню. 

- Желательно интересную, но, главное, чтобы там платили хорошо. Пусть даже и трудиться придется целыми днями. Тогда я и родителям денежек пошлю, и Нильсу помочь смогу. А вместе мы придумаем, как Мартина перевести, так  сказать, «на легальное положение». А то жалко птичку – сил нет! Весь день – сиди в четырех стенах и даже клювом не щелкни!
  Словно в ответ на мои слова, гусь громко захлопал крыльями.
А в очаг посыпались радужные искры, и где-то тихо прозвенел серебряный колокол. Впрочем, может быть, это просто отбили время  большие часы на высокой башне,  видневшейся  вдалеке из чердачного окошка .
Огонь в очаге весело вспыхнул.
Ну, вот когда  Нильс принесет воду, можно будет вскипятить ее в котелке. А пока я, пожалуй, займусь своей многострадальной юбкой. Мда, дырка на самом неудобном месте. Придется, значит, доставать  мой старый карнавальный костюмчик.
Я вытряхнула содержимое котомки на топчан. Повертела в руках костюм пажа. Хмыкнула и решительно начала переодеваться. Как ни странно, но детская одежка оказалась мне почти в пору. И светло-серые чулки и узкие темно-синие штаны, подхваченные на коленях  пряжками. Хотя штаны стали немного коротковаты, но это почти незаметно. Зато черный сюртук из мягкой шерсти с заниженной линией талии и отрезной баской, отделанный золотым галуном и кистями, сидит теперь, как влитой. А раньше был даже немного великоват. Эх, жалко, здесь зеркала нет! Судя по цвету и покрою одежды, я  стала похожа на школяра из того самого  знаменитого университета, мимо которого мы с Нильсом проходили.
Тут я сообразила, что  прическа в виде двух растрепанных хвостиков как-то не очень сочетается с образом юного студента-первокурсника. Торопливо развязала ленты и расчесала волосы. Густые, рыжевато-русые пряди красиво рассыпались  по темному воротнику сюртука. Ну вот, выйди я на улицу  в таком виде – и отец родной не узнает. Тем более что я довольно высокого роста для своего возраста. И вполне могу сойти за парня. Пусть даже голосок слишком тонкий.

Я взяла юбку и только собралась примоститься у окошка, чтобы, наконец, приступить к шитью, как вдруг на лестнице за дверью раздался визгливый женский голос.
- Так говоришь, этот бесстыдник к себе девку посреди бела дня приволок?!
  Кто-то гнусаво пробормотал нечто утвердительное. Женщина зашлась в пронзительном крике:
- Ну, я ему сейчас покажу! Он у меня вылетит отсюда в два счета! Нищий голодранец, за комнату месяцами не платит, а туда же! Уличных красоток приманивает!  Ни-ильс! Открывай дверь, паршивец! Я  знаю, с кем ты там закрылся!
  Мама дорогая! Как удачно-то, что я переодеться успела!
Не теряя ни минуты, я швырнула юбку под топчан. А потом решительно шагнула вперед и рванула дверь на себя.
В комнату, чуть не сбив меня, влетела высоченная  тощая особа в сером платье и белом накрахмаленном чепце. На длинном остром носу хозяйки дома красовались огромные, как тележные колеса, очки в железной оправе. Из-за прозрачных стекол  на меня злобно уставились два маленьких прищуренных глаза. Впрочем, выражение злобы  через миг сменилось нескрываемым удивлением.