- Крри-ии! Крии-иии! – весело проскрипел Амадей.
 И я обрадовалась, что маленький музыкант, наконец, перестал грустить.

Потом придумаем, как ему помириться с Ансельмом.
Мы с Нильсом шли домой, торопясь и гадая: удалось ли уже Купидону с Андерсом подпоить Брунгильду и генерала? И если – да, то как?
Однако, когда мы приблизились к дому, то, к удивлению своему, увидели, что Бонавентура даже внутрь  еще не зашел!
Генерал и Брунгильда стояли возле крылечка и сверлили друг друга мрачными взглядами. Андерс замер рядом по стойке «смирно», а над головами этой странной компании с недовольным видом парил Купидон.
Я заметила, что жильцы испуганно выглядывают из окон, а потом стараются поплотней задернуть занавески.
- Ита-ак, я в сотый раз спрашиваю: по какому праву вы вторгаетесь на территорию моей частной собственности, генерал?!
 Рослая Брунгильда сделала шаг и вперед и, как башня, нависла над низеньким Бонавентурой.
 Но запугать нашего бравого охотника за шпионами было непросто!
Он подпрыгнул и помахал перед носом хозяйки доходного дома толстеньким  пальцем:
- Мне все известно о вашем притоне, мадемуазель Брунгильда!
- Каком еще притоне?! – взвизгнула воительница. - Я честная, хм! – девушка! И не позволю так себя оскорблять!
  Генерал на мгновение смутился и «сбавил обороты»:
- Я имею в виду притон, в котором скрываются гнусные шпионы и заговорщики, злоумышляющие против его величества.
- Ах, заговорщики! – Брунгильда облегченно вздохнула и даже скривилась в подобии улыбки:
- Так бы сразу и сказали, господин генерал. Заговорщики… Ха! Да у меня этих негодяев полон дом. Как удачно, что вы ко мне зашли!
 Домомучительница  подняла голову и погрозила кулаком закрытым окнам.
 - Ну, голодранцы, сейчас я вас всех выведу на чистую воду! Значит так, господин генерал! Самый главный заговорщик, это, конечно, противный трубач Расмусен! Вы только, подумайте, целыми днями этот бездельник дудит на своем тромбоне, мешая жить честным гражданам. То есть мне. И, как только увидит меня, сразу извлекает из своей чертовой трубы весьма странные звуки!
 Мадемаузель Йоханссон чрезвычайно гнусаво и фальшиво пропела музыкальную фразу:
- Там-та-тадам! Там-тадам-тадам-тад-а-аам!!!! Вы меня поняли? И все – в миноре! Ясно, что коварный трубач, таким образом, подает сигналы проклятым шпионам, скрывающимся неподалеку! Теперь – далее! Еще один заговорщик – несомненно, школьный учитель Петерсен! Я уверена, что среди тетрадок своих двоечников, которые он ежедневно таскает с работы, тайно скрыты листы прокламаций с воззваниями против его величества!

- Госпожа Йоханссен, помедленнее, пожалуйста! - радостно взвыл Бонавентура. -  Я буду записывать! Так, значит, вы назвали фамилии: Расмусен и Петерсен… Рядовой Андерс, подержи бутылку,  э-э-э…то есть сосуд с лекарственным средством для утренней бодрости.
  И генерал достал  откуда-то из недр мундира черный блокнот, маленькую чернильницу и перо.
Андерс с готовностью подхватил бутыль вина и подмигнул Купидону. Пользуясь тем, что разоблачители заговора были увлечены записями фамилий жильцов, солдат отошел в сторонку, открыл сосуд, и мальчишка ловко плеснул внутрь эликсиру.
Тем временем, Нильс с возмущением смотрел, как Бонавентура, скрипя пером  и ляпая большие чернильные пятна, записывает бесконечные кляузы Брунгильды.
- Это надо прекратить! – сердито прошептал мальчик.
 Я кивнула.
- Ты прав! Вот ведь  нашли общий язык два злодея! И без всякого эликсира! Пора им мозги, малость, поправить. А то и впрямь – невинные люди пострадают.
 И мы с моим другом решительно шагнули вперед.
- Госпожа Брунгильда! Позвольте дать вам один совет
 Домомучительница оглянулась. И расплылась в самой довольной и противной на вид улыбке:
- Ах, дорогой Эми-иль! Вы и ваш кузен тоже хотите принять участие в разоблачении заговора?
 Генерал подозрительно на нас покосился.
- Конечно! – сказала я, не давая вояке опомниться. - Но, уважаемая Брунгильда, зачем же вы с почтенным защитником Короны занимаетесь столь важным делом, как доносительство, прямо под окнами у возможных повстанцев? Не боитесь народного гнева?
  Брунгильда растерянно моргнула. А Нильс догадался, к чему я клоню и со всем почтением предложил:
-  Давайте лучше перейдем в вашу уютненькую кухоньку и продолжим строчить пасквили подальше от посторонних глаз и ушей.
- Черт побери, ты прав, мальчишка! 

  Бонавентура грозно лязгнул шпорами.

- Рядовой Андерс! Обыскать весь дом, пока мы будем заняты сбором информации!
  Вместе с будущей «сладкой парочкой» мы поднялись на крыльцо и открыли дверь. Купидон впорхнул вслед за нами. А солдат сунул бутылку Нильсу и, сияя от радости, взлетел вверх по лестнице. Ясно, что никаким обыском заниматься он не собирался.

Дверь одной из комнат второго этажа открылась, и через миг красивая темноволосая девушка бросилась в объятия нашего друга.
Купидон поднял вверх большой палец, мы смущенно хихикнули. И вошли в кухню мадемуазель Брунгильды, где предстояло совершиться завершающей фазе грандиозной операции «Любовный напиток».
Не давая воительнице и генералу и слова сказать, Нильс мигом водрузил на стол бутылку и расставил бокалы.

  Домомучительница, уловив торжественность момента, пафосно провозгласила:
- За раскрытие всех заговоров и за здоровье его величества! И за любовь!
 При этом она снова игриво посмотрела в мою сторону. Ну ладно, не долго, надеюсь, мне мучиться осталось…
Но тут произошло нечто, не входившее в наш план.
- До дна! – мрачно приказал Бонавентура, вертя бокал в руках и не переставая сверлить нас с мальчиком подозрительным взглядом.  – А вы, юноши, что не пьете? Не уважаете нашего короля?!
 И сунул нам с Нильсом два бокала.
Ой! И что же нам делать? Я вообще-то вино не пью. А уж это зелье и пробовать даже не собиралась.
Брунгильда, гнусаво напевая что-то про «пташки крылья» приготовилась отпить вина. Генерал поднес бокал ко рту. Мы с Нильсом, растерянно посмотрев друг на друга, сделали то же самое. Ой, мама, что сейчас начнется!..
 И тут вдруг в воздухе раздалось тоненькое: «дззиннь!» Мой бокал треснул у меня в руках, и вино выплеснулось на пол вместе с разлетевшимися в разные стороны осколками. В тот же миг звон повторился, и бокал Нильса тоже  разлетелся вдребезги!
 Купидон, опять пролетевший сквозь стену, весело подмигнул нам и опустил лук. А Бонавентура, увидев крылатого мальчишку над головой Брунгильды, икнул и от неожиданности  сделал большой глоток.
- Господин генерал, что с вами? – участливо спросила воительница, отпивая из бокала и изумленно глядя на вояку!
 И понеслось!
Разоблачитель заговоров покраснел, побледнел, посинел, потом стукнул кулаком по столу и громко рявкнул:
- Мне подсунули отвар из галюциногенных грибов! Но разум королевского доносчика, то есть верного слуги государя, всегда чист и ясен! И я завтра же в своем докладе его величеству непременно донесу, то есть доложу, что в этом доме скрывается….
  Тут генерал внезапно  сделал паузу. Сменил цвета в обратной последовательности – от синего к красному - и неожиданно сказал утробным голосом:
- Скрывается самая очаровательная и привлекательная домоуправительница на свете. Несравненная мадемуазель Брунгильда, в чьих глазах можно утонуть и на чьем носике можно повесить три королевских штандарта вместе со знаменем гвардии его величества!
  Воительница, онемев от такого признания, шлепнулась на стул.  Вытаращив глаза, секунду смотрела на своего красноречивого кавалера, а потом, всхлипнув, разнеженно протянула:
- Бо-оня! Как долго я тебя ждала! О мой, сладкий колобочек! Меня прямо в жар бросает, когда ты руки потираешь…  Скажи мне что-нибудь, милый!
- Сми-ир-рно!
- Не-ет, что-нибудь ласковое!
- Вольно! – Бонавентура шумно задышал, как африканский носорог, преследуемый голодным вождем папуасов,  и добавил все тем же утробным голосом:
- Твои глаза подобны звездам, моя дорогая. Один горит, другой мигает. Ты так прекрасна, что к тебе страшно подойти! О, нет, нет, не улыбайся, а то мне хочется зажмуриться!
- Ах, Боня! Ты похож так похож на океан ! Меня от тебя совсем укачало!     Брунгильда игриво ткнула своего кавалера пальчиком в живот, и тот чуть не рухнул на пол.

 - Вот смотрю на тебя и думаю: еще выпить или ты мне уже нравишься, мой пивной бочоночек?
- Конечно, выпьем, о, моя часовая башенка! Веришь ли ты в любовь с первого взгляда или мне зайти попозже?
- Верю сразу и безоговорочно! Ах, Бонечка, не целуй меня в таком объеме! Давай оторвемся, как вон та пуговка с твоего мундира!

 Стоит ли говорить, что последнюю нереально романтичную фразу мы услышали, уже в коридоре, когда убегали сломя голову из этого кухонного рая.
Отдышались и просмеялись уже наверху в каморке. Причем Купидон так хохотал, вертясь в воздухе волчком, что петушиные перья  летели во все стороны. Отдышавшись, мальчишка сказал:
- Ну, «Эмиль», теперь ты можешь быть совершенно спокоен. После такой дозы эликсира память у нашей «сладкой парочки» отшибет всерьез  и надолго.
- Спасибо! - ответила я. - Да уж, парочка получилась знойная! Нет, все-таки правильно, что твой любовный напиток действует так недолго. Жутко даже представить, что натворили бы генерал с нашей воительницей, если бы всерьез решили устроить себе супружескую жизнь!

- А что было бы, если б вы  успели выпить по глоточку? – хихикнул Купидон и подмигнул Нильсу.

  Мальчик смутился и пулей вылетел за дверь с воплем:

- Пойду Мартина поищу!

- Ну, зачем ты так? – вздохнула я и укоризненно посмотрела на крылатого разбойника. – У нас здесь и без любви проблем хватает! То спать не на чем, то есть нечего. «С милым рай и в шалаше» - весьма сомнительная истина. Даже во дворце тошно, когда в животе пусто…

  Тут я вспомнила про родителей и совсем загрустила. Они ведь ждут от меня весточки. Или денежки? Ну, в общем, вспоминают дочку. А я тут вся в своих приключениях – причем, на всю … голову.

- Могу слетать, посмотреть – как они там поживают.

- А золотой отнести можешь? Он, правда, пока только один. Но за пару дней можно попытаться что-нибудь собрать. Тем более  что в таверне нас бесплатно кормить обещали. Если, конечно, Амадей согласится там поиграть…

  Но спросить Амадея было невозможно. Уставший сверчок сладко спал у меня в кармане. И куда ж его девать? Очаг у нас не горит, да и спящее насекомое в щелочку мне самой не засунуть.
Купидон покопался в карманах и достал маленькую коробочку.
- Держи! – виновато сказал он. – Спрячешь скрипача пока сюда. А то куда его девать, в самом деле? Что у вас очаг-то не горит?

- А нечем разжигать. Огниво-то во дворце. А к Кристине за спичками я не пойду. Она там с Андерсом – мне неудобно.

- Во дворце? И как оно туда попало?

- Долгая история. Я дала его солдату. Андерс забыл мне его вернуть. Потом Ботфорт отобрал огниво и ушел с ним во дворец. А уж у кого оно сейчас – мне вообще неизвестно. И вот это действительно беда – пострашнее  любви и страсти. Мало ли, в чьи оно руки попадет? Слетал бы ты еще и туда – проверил: чем у нас король занят? А мы тут за генералом присмотрим. Очень надеюсь, что утром он про свои шпионские дела не вспомнит.

- Не беспокойся! Бонавентура теперь на сутки из всех государственных дел выпадет. И займется делами личными.

  И, напевая: «у любви, как у пташки крылья», довольный Купидон выпорхнул из окна.