Музыкант обиженно надулся. 
- И вовсе никакой не жбан. Подумаешь, решил немного продегустировать любимый напиток простого народа. А эти лбы деревенские сразу крик подняли, зачем-то  побить меня хотели. Им бы радоваться, что такой прославленный талант бросил взор на их убогое заведение. В общем, мне пришлось спасаться бегством, запутывая противников между бочек. Не скрою, я слегка увлекся, уронил одну на пол и шлепнулся туда сам. Но это маленькое приключение отнюдь не испортило моего возвышенно-поэтического настроения. Хотите, продемонстрирую последнее сочинение? Навеяно, кстати, вашими невольно мною услышанными рассуждениями, добрый господин. А если вы доплатите пару монет, то я, в придачу к песне, еще и станцую вам. Что-нибудь живенькое такое, бодрящее. 
  Редмонд расхохотался. 
- Как старый и опытный воин, я точно знаю, что в подвижную цель труднее попасть. Например, репой. Ладно уж пой, несчастный, все равно нам, похоже, от тебя не отвязаться. Но учти, денег за выступление ты не получишь! 
- А как насчет пары лепешек и миски похлебки? – нахально поинтересовался Седрик. 
- Будет зависеть от того, понравится ли нам твоя песенка - отрезал Бен. – Пой уже, многословный ты наш! 
  Парень весело сверкнул глазами и отвесил сторожу и рыцарю шутовской поклон. 
- Баллада о Прошлом. Навеяно подслушанным разговором. Итак, внимайте мне, почтеннейшая публика! 
  Он ударил по струнам и отчаянно заголосил: 

Кто старое помянет - будет бит, лишится глаза, уха, селезёнки. 
Того съедят на завтрак амазонки, и очернят прозаик и пиит. 
Кто старое помянет - будет гол, и бос, и гол, и бледен, бедолага... 
Уже нетерпелива и бумага, и беспощаден к нежности глагол. 
Кто старое помянет - будет... ой! Ей Богу, ой - подумать страшно даже!
Тому век долгий мазать сердце сажей и посыпать сиреневой золой. 
Кто новое припомнит - будет свят, тех воспоют и лютня, и гитара... 
Но думается всё-таки о старом, причём уже вторую жизнь подряд... 

- Да какая же это баллада! – возмутился Бен. – Никакой ты не менестрель, а самозванец! Настоящие музыканты красивые песенки пишут. Про вечную любовь там, про принцесс и драконов. А здесь – что? Сплошь одни насмешки и ругательства! 

  Седрик гордо выпрямился, выпятив худую грудь. 

- Запомни, поселянин! - важно произнес он. – Мое имя – Правдолюбец! А это значит, что я не воспеваю любовь-морковь и розы-слезы. Я пою обо всем, что вижу, причем народным языком, понятным и королю, и простолюдину. И пусть из-за этого я претерпеваю нужду и гонения, пусть без конца скитаюсь по дорогам, я счастлив и горд своей подвижнической миссией… 
  Замороченный сторож сердито махнул рукой. 
- Братец Эшли, а давай выроем здесь могилку для очередного попугая? – неожиданно предложил он. – И за инструментом бежать далеко не надо, и птичка не в меру говорливая имеется. Может, хоть тогда это чучело замолчит и перестанет донимать меня? 
- Ты это что сейчас имел в виду? – испуганно спросил менестрель и на всякий случай попятился. – Кого ты чучелом и попугаем обозвал, деревенщина? 
- Кто деревенщина?! Я – деревенщина?! Да я тебе за такие слова!.. 
  Вконец разъяренный Бен, забыв про возраст и сжав кулаки, надвинулся на музыканта. Но Редмонд снова рассмеялся и хлопнул товарища по плечу. 
- Придется, видно, поделиться обедом с этой певчей пташкой, - признался он. – Потому, что дурацкая баллада совершенно неожиданно встряхнула меня и прогнала прочь тоску о былом. Так что ты, господин Правдолюбец, пойдешь сейчас с нами. Только не вздумай еще что-нибудь спеть по дороге. Иначе сам не заметишь, как окажешься в канаве с лютней на голове.

  Впрочем, в кладбищенской сторожке менестрель надолго не задержался. Сначала он причитал, что его тонкую натуру не устраивает вид из окна. Потом глянул на тарелку с тыквенной кашей – и вообще приуныл. И быстренько засобирался в деревню.

- Я, пожалуй, в трактире пообедаю, – вздохнул он, поняв, что другой еды здесь ему не предложат.

- Где?! – дружно изумились «братцы». – Ты еще не все тумаки там собрал?

- А я туда не один пойду! – гордо заявил Седрик. - У меня сегодня свидание.

С дочкой кузнеца. А она сама кого угодно побьет! Прошлый раз, когда мы с ней там встречались, хозяин только на кулачищи ее глянул – и тут же спросил: «Платить будете или вам так всё отдать?» Я, собственно, ради нее в земле и рылся – надеялся колечко какое-нибудь найти…

- В саду? – саркастически поинтересовался Бен.

- Юноша, видимо, думает, что золотые украшения растут на ветках – как яблоки или каштаны! – вздохнул Редмонд. – И падают на землю столь глубоко, что их надо откапывать лопатой. Ладно, проваливай, певец недобитый! Только обратно не возвращайся, если девушка тебя защищать откажется.

  Насмешливый тон бывшего лорда не понравился музыканту. Вместо того, чтобы идти, куда собирался, он сердито подбоченился и недовольно спросил:
- Сдается мне, господин Эшли, что вы не слишком-то уважительны к людям искусства. А я вот не люблю, когда со мной говорят в таком тоне. 
- Певцов и музыкантов я уважаю, – хмыкнул Редмонд. – Но что-то подсказывает мне, господин Правдолюбец, что не относишься ты ни к тем, ни к другим. 
- Это еще почему?! – возмутился Седрик. 
- Сам посуди! На лютне ты играть толком не умеешь, бренчишь еле-еле. А от твоего пения у меня после первых же нот так в ушах гудеть начинает, словно туда по шмелю засунули. 
- Я – артист! – оскорбленно воскликнул музыкант. – Окончил Школу Поэтов и Менестрелей в Саламанке. Пораженные моим талантом профессора послали меня… в долгое путешествие по стране, дабы я нес светоч истиной музыки простым людям. 
- Уж послали, так послали! – радостно подхватил  Бен. – Ты, парень, сам того не заметив, ляпнул сейчас чистейшую правду. 
- И еще меня кое-что смутило, - вкрадчиво добавил Редмонд. – Выглядишь ты, приятель так, не в обиду будь сказано, словно ограбил огородное чучело. А вот лютне твоей любой придворный музыкант позавидовал бы! Уж на что я в музыкальных инструментах ничего не смыслю, и то заметил - какая она у тебя красивая,  вся позолотой да перламутром украшенная. 
  На лице менестреля промелькнул нешуточный испуг. Он резко дернулся и крепко, как невесту, прижал к себе драгоценный инструмент. Потом быстро овладел собой и сказал с привычной насмешливостью: 
- Да ведь и вы, господин Эшли, вовсе не тот, за кого себя выдаете! Говорите, что брат этого милого старичка? Ну, да, так я и поверил, что у простых крестьян бывает такая военная выправка и орлиный взор. Да и болтали вы там, в саду вовсе не о способах разведения брюквы или поливки моркови, а все о каких-то былых сражениях да о боевом прошлом. Ну что, ловко я вас раскусил? Один – один, верно, господа? 
  Рыцарь только хмуро кивнул, а Бен озадаченно крякнул. 
- Да вы не беспокойтесь, сэр Неизвестный Воин, - покровительственно заметил довольный Седрик. – Ваши тайны мне сто лет без надобности, равно как и мои – вам. Но заметьте, если я вас так быстро вычислил, то деревенские, и подавно, не поверят. И могут нехорошо поинтересоваться: что это за тип в кладбищенской сторожке нарисовался? Не иначе, как наш Бен с упырем дружбу завел!

- Вынужден признать, что ты прав, - невесело согласился Редмонд. – И что же ты мне можешь посоветовать? 
- Совет у меня для вас только один. Бросайте вы эту деревню и перебирайтесь в столицу. Кстати, раз вы – бывший солдат, у меня для вас есть хорошая новость. Государь издал новый закон, согласно которому герои былых сражений могут ежемесячно получать из королевской казны денежную сумму. Он даже название для нее придумал: «Пенсион сэра» - вот как!. Правда для этого нужно обить пороги ста вельмож, дать кучу взяток  и представить доказательства, что вы, и вправду, воевали. Именное оружие, разные там награды, ну и старые шрамы продемонстрировать тоже придется. 
  Редмонд и Бен переглянулись. 
- Боевая награда у меня есть, - горько усмехнулся бывший лорд. – Век бы глаза мои ее не видели! А вот насчет всего остального - не знаю, не знаю. Умолять о помощи, похваляться былыми заслугами, да еще и рубашку на себе рвать, чтоб следы увечий на всеобщий обзор выставить? Как-то все это унизительно! 
- Мое дело – предложить, - развел руками Седрик. – Кстати, если вы, все-таки, решите двинуть в столицу, примите еще один советик. Вернее, полезное уточнение. Дедушка нашего короля Эдуарда когда-то издал указ, в котором предписывал владельцам трактиров  бесплатно кормить странствующих рыцарей. Конечно, время Роландов, Ланселотов и прочих Парсифалей давно прошло, а вот указ не отменен до сих пор. Имейте это в виду, господин Эшли. Или как вас там по-настоящему зовут? Ладно, не важно. Засим, прощайте дорогие братцы, меня уже заждалась прекрасная Хелена. 
  Менестрель отвесил шутливый поклон, нахлобучил мятую шляпу на лохматую голову и удалился, напевая что-то скрипучим голосом.

- Кажется, этот болтун  сказал умную вещь, - нарушил молчание Бен. – Вам здесь, и вправду, ловить нечего, ваша милость. А если кто прознает, что мы с вами копали могилки в саду, то может с ходу донести о том начальству, а то и святому отцу. Так что отправляйтесь-ка вы в столицу. Пристроите там колечки какому-нибудь ювелиру, покажете вельможам свой орден, да и получите причитающиеся деньги. А потом уже решите – что дальше делать. 
- Похоже, вы оба правы, - неохотно согласился Редмонд. – А в пути мне придется валять дурака, изображая некоего странствующего воителя. Причем я отлично знаю, что подобных чудиков на самом-то деле никогда не было, и все это выдумки досужих сочинителей. Настоящие рыцари были либо отпетыми разбойниками, либо вечными вояками, как я. А все эти сказки о героях, драконах и принцессах годятся только для того, чтобы скоротать вечерок в трактире. Черт возьми, как не хочется корчить из себя идиота! Но придется, поскольку с дырой в кармане мне до столицы не доехать. А тут хоть есть шанс на бесплатную миску похлебки. 
- Только вот на рыцаря ты не слишком-то похож, бедный брат, - озабоченно заметил сторож. - Штаны и сапоги я от глины хоть как-то очистил, а вот порезанный на кусочки камзол пришлось выкинуть. А в рубашке-то, сам понимаешь, ты похож больше на бродягу, вроде того Седрика. А еще рыцарям, вроде как, полагается иметь при себе оружие. Но я, кроме тупого ножа, ничего не могу тебе предложить. 
  Редмонд крепко призадумался. 
- А, может, твои односельчане вместе с мебелью вытащили из замка и остатки моего гардероба? – с надеждой спросил он. – Тогда можно было бы каким-то путем выцыганить у кого-нибудь мой старый камзол. Не копали же в нем грядки! Разве что под венец шли – так ведь туда не каждый день ходят. Если, конечно, мои тряпки за столько лет не пошли на штанишки и жилетки вашей детворе. 
- Может, и пошли, - протянул Бен. – А, может, кто-то и сохранил их в целости. Что бы мне такое придумать, чтобы заполучить ваши вещи обратно и не платить за это ни монетки? 
  Он с силой потер лысину, размышляя, а потом широко улыбнулся. 
- Кажется, есть идея! Наведаюсь-ка я, для начала, в наш трактир. Там всегда ближе к вечеру отдыхают от трудов праведных усталые поселяне. Ну, а потом навещу кузнеца. Наверняка ему из замка притащили в свое время на перековку много старых клинков. Вдруг удастся отыскать нечто подходящее?

  В трактире было дымно и шумно. Подвыпившая компания громко галдела и стучала игральными костями. Какой-то босой небритый тип безуспешно заигрывал с упитанной теткой. Возле стойки упоенно чавкал окороком чернобородый толстяк. И никто из присутствующих не обращал внимания на сидящую в углу парочку. Хотя смотрелась она более, чем комично.
Тощий менестрель нежно обвивал своими артистическими руками могучие плечи невысокой, но крепкой девицы, чьи весьма выпуклые формы не скрывали ни скромный белый фартук, ни туго зашнурованный корсаж. Конопатые щеки деревенской красавицы рдели яблочным румянцем, пышные золотисто-рыжие волосы совсем растрепались, а синие глаза светились неподдельным счастьем. 
- Милый, а ты меня, правда, любишь? – низким хрипловатым голосом вопрошала избранница музыканта в перерывах между поцелуями. 
- Конечно, радость моя, - усиленно кивал менестрель, прижимаясь к ней все теснее. 
- А ты тебе до меня нравились какие-нибудь девушки? 
- Я их всех ненавидел! 
  Дочь кузнеца вспыхнула еще сильнее и сдавила Седрика в ответном объятии так крепко, что он слабо охнул. 
- Хорошенький мой, а вот если я вдруг не стану твоей женой, ты сильно будешь переживать? 
- Да я с собой покончу от горя! Даже не сомневайся, солнышко мое! Я всегда так поступаю в подобных случаях. 
- Ах, Седрик, не говори такие ужасы! А то у меня от твоих слов каждые пять минут разрыв сердца делается. Слышишь, как оно стучит? 
- Э-э, не совсем, дорогая. Дай-ка мне получше расслышать… 
  Менестрель расплылся в плотоядной улыбке и почти коснулся вожделенной шнуровки корсета. Но его тонкие пальцы тут же бесцеремонно сдавила крепкая, веснушчатая  и отнюдь не лилейная ручка. Музыкант тихо взвыл. 
- После свадьбы, дорогой, - нежно погрозила мозолистым пальчиком его возлюбленная. – А пока – спой для меня песенку. Ты ведь обещал посвятить мне балладу. 
- Да, милая, - покорно вздохнул Седрик, разминая покрасневшую ладонь. – Баллада называется «Хелена и дракон».