Мелисента почти не притрагивалась к еде, бросая задумчивые взгляды то на рыцаря, то на его крестницу. Фунтик умудрился даже сюда притащить очередную книжку, и опять не отвечал на вопросы, тычась носом, то в миску, то в страницу. Хелена тоже была непривычно молчаливой, Должно быть, дочь кузнеца смущала вся эта древняя роскошь. И только Седрик, по своему обыкновению, ел за четверых, пил за семерых и отпускал шуточки, над которыми сам же и смеялся.

- Ну, что ж вы все скучные  такие? – возопил он, когда в очередной раз его острота канула в общую тишину, словно камень в трясину. – Ладно, раз не хотите веселиться, давайте я вам свою новую песенку спою. Как раз сегодня сочинил в перерыве между тасканием воды и кормлением старушки Альбы.

  Он взял лютню, которую умудрился притащить и сюда. Внезапно лицо менестреля стало серьезным, а глаза – грустными и трезвыми. Седрик медленно провел пальцами по струнам и тихо запел:

Я люблю эту девочку, Господи...
В этом мире с чумой на два дома, оспою,

Ветряными мельницами, безумной войной,
Где ничто не служит тебе стеной.

Я не знаю другого способа
Получить хоть немного воздуха,
Чем дыханье её у моего плеча,
В этом мире, где даже сталь горяча,
Тишина оглохла, вода горчит,
В мире, где ты пробитый щит,
Где никто ничего и не обещал,
Где уже привыкаешь к простым вещам.

И всё предано, продано до гвоздя,
Где уже бы упал, да упасть нельзя,
Где почти забываешь дорогу домой...
Я люблю эту девочку...Боже мой.

  Он резко оборвал песню и устремил на Редмонда пронзительный взгляд. Рыцарь невольно вздрогнул. Хелена растерянно посмотрела на него, потом – на музыканта.
Леди Мелисента резко встала из-за стола. С пронзительным звоном упал и покатился по полу серебряный кубок.

- Вам пора отдыхать, господа, – громко произнесла она. – Завтра вас ждет долгий и нелегкий путь. Сэр Бэйли, - обернулась она к рыцарю. – Какие бы ветры дальних странствий ни носили вас по свету, помните, что в этом замке, вы всегда найдете приют и помощь верных друзей. Доброй ночи, господа!

  Шелестя платьем по каменным плитам, хозяйка удалилась. Полли, как всегда бурча что-то, принялась убирать со стола. Хелена кинулась помогать ей, но отчего-то все время роняла посуду на пол.

- Зачем ты сейчас спел это, дубина?! – прошипел рыцарь.

- А что такого? – забормотал Седрик. – У меня родилась новая песня. А песни – они, как птицы. Лишь появились на свет, норовят выпорхнуть из гнезда, то есть из головы сочинителя.

  Фунтик все это время не отрывавшийся от книги странно хмыкнул и наставительно произнес

- Ни на что не намекаю, просто песенку пою!

- Убью вас обоих! – слабым голосом пообещал Редмонд. – Это ж надо, в присутствии хозяйки замка распевать в полный голос такие вирши!

- Но вам же понравилось? – елейным голосом осведомился менестрель.

– Я видел, что вы слушали меня, замерев, как статуя, и затаив дыхание.

- Потому что боялся, что леди Мелисента упадет в обморок или запустит в меня кубком.

- А с чего вдруг такие немилости? Мне кажется, наша госпожа вполне способна разобраться в высокой поэзии. К тому же, я, правда, ничего плохого не имел в виду. Просто вдруг  интересные образы возникли в моем сознании. Творческой мысли не прикажешь заткнуться, упасть и слиться с местностью. Это вам не армией командовать!

  Редмонд устало махнул рукой.

- Или спать, балабол! И ты, книгочей, отправляйся на боковую! Имейте в виду: выезжаем завтра утром на рассвете, чтобы попасть в столицу засветло. Стоны и вопли отдельных не выспавшихся штатских во внимание приниматься не будут!

  Высказав все это, лорд Бэйли развернулся и пошел к себе, стараясь не встречаться взглядом ни с Полли, ни с Хеленой.

Вот только заснуть сам, он так и не смог. В голове у него, помимо его воли, все время звучал вопрос хозяйки замка – где же он был пятнадцать лет назад?

- Черт побери! Даже, если бы оказались в одном времени – что бы это могло изменить? Я понятия не имел о ее существовании! А даже – если бы имел? Ну, вышла бы бедняжка замуж за меня, а не за своего упыря – и что? Брак по любви – тоже ни от чего не спасает. Мои родители, вроде бы, друг друга любили. Или просто не успевали толком поссориться – пока отец воевал. Но в итоге матушка все равно осталась совершенно одна – если не считать нескольких слуг и ее ненаглядных попугаев. Так ли уж радовала ее семейная жизнь, если мужа она почти не видела, а сыновей только хоронить успевала?!! Хм! Не спросили невесту – хочет ли она замуж? Можно подумать, что нас кто-то спрашивал – хотим ли мы воевать? У каждого предназначения есть свои плюсы и свои минусы. Мои братья умерли молодыми – и я теперь все больше склоняюсь к мысли, что повезло им, а не мне. Быть одиноким это не путь, это - спуск в пропасть.

  Его грустные рассуждения прервал осторожный стук в дверь.

- Кого там черт несет посреди ночи? – нелюбезно отозвался Редмонд.

  Дверь скрипнула и отворилась. На пороге стоял непривычно хмурый менестрель и ерошил отросшие волосы.

- Чего надо? – не сменил тона рыцарь. – Извиниться пришел за свои песенки?

- Нет! – сердито и  одновременно нахально ответил Седрик. – Баллада вышла отменная, иначе вы бы так на меня не рычали. О другом поговорить надо.

  Он вошел и без спроса шлепнулся в кресло. Провел руками по лицу, опять нахмурился, бросил на Редмонда косой взгляд.

- И чего молчишь? – поинтересовался лорд Бэйли, понимая, что выспаться ему уже не удастся. – Раз притащился, так говори – зачем. Хватит в молчанку играть!

  Менестрель поежился, хотя в спальне было довольно тепло, и зябко обнял себя за плечи.

- Нельзя мне в столицу ехать, - тихо сказал он. – Ищут там меня, причем не за тем, чтобы богатое наследство на блюдечке поднести.

- Кто – ищет? – осведомился рыцарь, хотя и так уже начал догадываться.

  Седрик дернул плечом.

- Кто-кто? Стража, конечно же, да бывший хозяин и его папаша. Если я к ним в лапы попаду, считай, каменного мешка не миновать, а то и эшафота.

- Та-ак! – медленно протянул лорд Бэйли. – А ведь я предупреждал: тебя посадят, а ты – не воруй! Ну, признавайся, что ты у бывших хозяев стащил?! Поди, блюдо золотое какое-нибудь, чтоб в трактире с девками неделю кутить?

- Ее, - глухо ответил Седрик и провел рукой по грифу лютни, которую  принес даже сюда.

  И сколько нежности было в этом жесте, что Редмонд удивленно притих. Словно менестрель коснулся не инструмента, а руки любимой девушки.

- Стоило ли голову в петлю совать ради куска дерева со струнами? – недоверчиво спросил рыцарь. – Разве нельзя было на рынке себе другую бренчалку приобрести?

  Менестрель яростно замотал головой.

- Вы ничего не понимаете! Никто ничего не понимает! А она для меня – живая! Она тоже способна чувствовать боль, жару и холод! Ей плохо, когда с неба льет холодный дождь, и она тихо радуется, когда ее вносят в теплый дом после целого дня на ветру и морозе. А какой у нее голос! Да вы только послушайте!

  Седрик бросил пальцы на струны, быстро заиграл что-то необычно сложное и  красивое. Будто ручеек, звеня и переливаясь, побежал по гладким камням. Но мелодия резко сбилась. Менестрель досадливо взмахнул рукой.

- Я знаю, что музыкант из меня – неважный! Эх, мне бы еще хоть чуток  подучиться! Да времени уже не оставалось. Но я чувствую, что она меня понимает и жалеет.

  Он резко выдыхал  эти слова, со злой досадой, с искренней болью.

- А он… Прежний мой хозяин – как он с ней обращался! Кидал на пол, если приходил из кабака пьяным. Мог пнуть ногой, когда она оказывалась у него на пути. А потом и вовсе решил продать. Какому-то старому жирному ростовщику, у которого моя девочка валялась бы на полке, покрываясь пылью, пока совсем бы не рассохлась.

  Седрик вскочил и сунул лютню в руки Редмонду.

- Вы посмотрите только, какая тонкая работа! Какой изящный гриф, какое благородство линий! На ней должен был играть лучший певец королевства!

А она досталась тупому, как сундук, купеческому сыну, который и имя-то свое с трудом мог написать. Папаша, когда отправлял своего балбеса учиться в королевский университет, вручил ему эту лютню. Приобретя за бешеные деньги у прославленного заморского мастера. Мол, учись, сынок, в том числе высоким искусствам. Повезет, охмуришь дочку обедневшего аристократа, и станем мы с тобой дворянами! Да куда там! Купеческий отпрыск если и считал что-то, так только бутылки в трактире. А в музыке и поэзии смыслил не больше, чем свинья из папашиного хлева!

- А ты, значит, был назначен при нем слугой? – удивленно глядя на распалившегося менестреля, спросил рыцарь.

- Ну, да. Точнее, камердинером. Купчина ведь хотел, чтобы у него с сынком все было, как у благородных!

  Музыкант махнул рукой.

- Не буду всего рассказывать, час и так довольно поздний. В общем, вам достаточно знать, что я сбежал от поганого хозяина, прихватив с собой инструмент.

- Так, наверно, и кошелек того недоросля вместе с лютней в твою котомку угодил? – проницательно усмехнулся лорд Бэйли.

- Тоже мне – кошелек! Два золотых всего да пригоршня мелочи! – огрызнулся Седрик. – Жалованье мне тот купец, отродясь, не платил, Значит, можно считать, что я свое добро и прикарманил. По-честному!

- Ты меня сильно удивил – признался Редмонд после короткого молчания. – Оправдать я тебя, конечно, не могу, но отчасти – понимаю. Мне и самому выходки сыновей богатеев порой поперек горла вставали. Особенно, если вчерашнего пьянчугу и развратника  влиятельный папенька сразу делал командиром полка. И паркетный хлыщ начинал издеваться над солдатами, а то и запросто губил людей, посылая их в бой без всякого плана и стратегии.

  Лорд Бэйли сжал кулаки, но быстро овладел собой.

- В общем, считай, что я тебя услышал. Можешь не ехать с нами в столицу, я тебя не принуждаю. Расстанемся, где тебе будет удобно.

  Он зевнул, считая разговор оконченным. Но Седрик снова уселся в кресло и озабоченно покачал головой.

- Там еще одна сложность будет. Вы, наверное, не знаете, что его величество приказал брать налог с каждого, кто решит посетить его благословенный, чтоб ему провалиться, город.

  От такого сообщения сон резко соскочил с рыцаря

- Что еще за налог? – хмуро спросил он. – Кому его платить, когда и сколько?

- На въезде в город. Теперь там стоит форпост, и стража исправно трясет монеты и с богатых иностранцев, и с последнего бродяги. Причем цена – не маленькая!

- Новое дело! – Редмонд озадаченно потер лоб. – Выходит, чтобы попасть в столицу, нам нужны деньги? Но их у нас как раз и нет, поскольку злополучный орден можно продать лишь в столичной лавке. Круг замкнулся! Вот дерьмо…

  Старый вояка употребил еще несколько малопригодных для светского этикета выражений. Седрик с удовольствием послушал солдатскую брань, а потом хитро усмехнулся.

- Что вы скажете, достопочтенный лорд, если я объявлю, что нужная сумма у нас все-таки есть? Правда, на четверых ее не хватит. Вот, разве что на вас с Фунтиком. Для нетерпеливых благородных посетителей есть отдельный вход. Правда, и плата там значительно выше.

- А откуда у тебя золотой запас? – изумился рыцарь. – Только не говори мне, что покопался в тайниках этого замка!

- Я что – похож на негодяя? – обиделся менестрель. – Стащить то, что плохо лежит из-под носа пьяного купчишки – это одно. А грабить бедную вдову - совсем другое! На такое я не подписался бы и за все золото мира! А денежки у меня – от Додика! Помните, я похвастался Хелене, что не потратил ни монетки из полученного за наводку на вас вознаграждения?

- И теперь ты хочешь отдать его мне? – не поверил лорд Бэйли. – Вот так запросто, по движению души? Что-то это не похоже не тебя, любезный Седрик.

  Музыкант картинно развел руками.

- Считайте, что, благодаря общению с вами, я изменился к лучшему. Ваши рыцарские замашки плюс возвышенные речи нашего карлика произвели необратимые повреждения в моем жульническом сознании. Еще немного совместных странствий – и я стану самым честным человеком на свете!

- Ну, это вряд ли, однако, спасибо за помощь. И все же, откуда вдруг такое благородство? Признайся, плут, тебе чего-то от меня надо?

  Седрик покаянно опустил голову, не забыв при этом нахально ухмыльнуться:

- Во-первых, это запоздалая плата за мое спасение из лап прислужников злобного графа. А во-вторых, на дорогах по-прежнему небезопасно, и мне нужен могучий телохранитель в вашем лице, чтобы доехать до столицы. От нее начинаются прямоезжие тракты, на которых днем и ночью дежурит стража. Там я уже как-нибудь сам справлюсь.