Я не успела и ахнуть, как юноша обнял меня за талию и снова привлек к себе. 
- Королевского оркестра здесь нет, но мы представим, что с лазурных  вечереющих небес на нас льется дивная музыка сфер. А я постараюсь вспомнить подходящую песенку. 
И Рональд закружил меня, плавно скользя по притоптанной траве. Моя рука лежала на его плече, и от этого мне было хорошо и тревожно одновременно. Сердце мое, кажется, тоже начало биться на три такта, как у бедного слона.

Я, не отрываясь, смотрела в сияющие глаза юноши, а он, чуть улыбаясь, негромко напевал мне: 

- Мы с тобой, милая, певчего роду-племени, 
А остальное, веришь, не важно в принципе: 
В нужном ли мы сейчас оказались времени? 
Кем мы являемся - нищими или принцами? 
Сколько ненужных слов мы порою слушали!
Сколько у нас изъянов искали в облике! 
А мы касались друг друга босыми душами, 
Да словно птицы в белом парили облаке. 

Мне, действительно, казалось, что я танцую, паря над землей, среди каких-то облаков. На мгновение Рональд прервал свое пение и наклонился ко мне.
«Он хочет что-то сказать…или поцеловать меня?» - пронеслось в смятенной голове.
И тут чертов слон с трубным ревом задрал хобот и окатил нас струей ледяной воды из своей бочки. Вернее, окатил горемычного музыканта! Меня юноша успел оттолкнуть в сторону, и на платье попало всего лишь несколько капель. 

- Нет, это точно – планида, рок, фатум – называйте, как хотите!

  Мокрый, как мышь Рональд, нервно хохотал, пытаясь выжать свой новый сюртук.
 - Где ты, Джилл, там обязательно – вода! Или лед! Или, на худой конец, варенье! 
- Бумбо, ты не слон! Ты последняя свинья! – заорала я серому негодяю, пытаясь дернуть его за огромное ухо. 
Слон величаво фыркнул, сделал пару шагов   вглубь загончика и притворился, что задремал.
Романтичная прогулка под луной была безнадежно испорчена! Мысленно посылая в адрес слона самые жуткие ругательства, я вместе с промокшим юношей поспешила обратно к цирковому балагану. 
- Ну, хоть поужинаю, - вздохнула я, ища глазами знакомое бревно и стоящую возле него тарелку. - Только сначала найду тебе среди цирковых вещичек подходящий сухой костюм. 
Бревно было на месте. И тарелка, как ни странно, тоже. Но только возле нее, потирая от удовольствия тонкие черные лапки, сидел толстый енот и вовсю лакомился  содержимым. 
- Фредди, я тебя убью!
 Сжав кулаки, я кинулась к этому пушистому воришке. 
Вспугнутый зверь подскочил и резво умчался прочь на задних лапах, сжимая в передних последний лакомый кусочек. От смеха Рональд сполз на землю. 

- У вас в цирке часто такое бывает? Мне кажется, что  ваши зверюшки дрессируют своих хозяев, а не наоборот! 
Я не ответила на шутку, потому что заметила среди фургончиков  знакомую тень. 
- Попроси, пожалуйста, сам чистый костюмчик у Лайона. Вы с ним почти одного роста! 
С этими словами я втолкнула юношу в шатер, а сама рванулась к месту появления  преступника.
Эльфы, конечно, умеют ходить абсолютно бесшумно, скрываясь от любых преследователей. Но у меня было огромное преимущество! Среди цирковых строений я знала каждый укромный уголок. 
Поэтому противный Риан очень удивился, когда в проходе между очередными фургонами возникла фигура очень злобной фурии в моем лице. Он не успел даже дернуться, как я  схватила несносного эльфа за шиворот. 

- Так вот кто испортил мне все свидание! 
- А оно испортилось?! – тут же возликовал остроухий  балбес. – О, моя дорогая Джилл! Как же я рад, что не позволил сопернику зайти далеко. 
- Ах, не позволил зайти?! – я тряхнула эльфа так, что у него клацнули зубы.

- Кто обещал, что не будет по-идиотски за мной ухаживать, если проиграет на музыкальном турнире? 
- Так я и не ухаживаю! – елейным голосом отозвался поганый принц.

- Я просто стерегу покой своей светлой возлюбленной. И не позволяю разным бродячим музыкантам распускать руки. 
- Покой такими темпами скоро понадобится тебе! – пообещала я паршивцу, - Причем – вечный! 
- Я – наследник эльфийского престола! И обладаю дипломатической неприкосновенностью. 
- Вот только звери этого не знают, - нежно улыбнулась я. – Думаешь, мальчик, один ты умеешь договариваться с ними? 
С этими словами, я распахнула клетку, где дремал большой, добродушный орангутан. 
- Тимми, тайл эт нессе! 
А потом впихнула эльфа в клетку и, не слушая его писка, захлопнула дверь.
 
На призыв «поиграть с мальчиком» веселый «обезьян» откликнулся мгновенно! Для начала швырнул в принца кожурой от банана, а когда тот бросил ее обратно, несказанно обрадовался и, длинной волосатой лапой подтянув к себе эльфа, лихо шлепнул его пониже спины. Потом надел ему на голову тазик с остатками обезьяньего фруктового десерта, проделал ту же процедуру с собой и, наконец, усадив  Риана себе на колени, как заботливая бабушка, начал искать блох в его густой эльфийской шевелюре. 
- А-а-а! Джилл! Спаси меня! 
- Зачем? – невозмутимо отозвалась я. – По-моему, вы неплохо поладили. 
- Он мне сейчас все волосы повыдергает! 
- Будешь знать, как мне свидания портить! 
- Я больше не буду, Джилл, честное слово! Клянусь Вечерней Звездой! 
Эта клятва у эльфов, согласно легендам,  считалась  очень сильной. 

Я нехотя отперла клетку. 
- Тимми, леста риа! 
Повинуясь моим словам, орангутан мигом выпустил принца.
Риан кубарем выкатился из клетки и попал прямехонько в руки проходившего мимо Айрелла. 
- Что здесь произошло? – потрясенно осведомился наставник принца, стряхивая с мальчишки остатки обезьяньего ужина. 
- Пусть его высочество сам тебе все объяснит, - злорадно улыбнулась я.

И быстрым шагом пошла в шатер. Хотелось убедиться, что Рональд переоделся в сухое. Да не мешало бы и себе  подобрать подходящее  для грядущей битвы  облачение.

Я нашла музыканта в компании укротителя в той же самой гримерке, где недавно сама ужинала с Лайоном. На  старом барабане стояла большая бутыль с горячительным, и лежала пара бутербродов. Видимо, артист решил, что юноше жизненно необходимо «согреться изнутря». И сам, как добрый хозяин, решил составить гостю компанию.
В итоге, когда я пришла, щеки Лайона были одного цвета с его клюквенным мундиром, и он, преувеличенно жестикулируя, посвящал Рональда в тонкости кочевой жизни. 
- Видишь ли, дружище, мы, цирковые, народ легкий на ногу. И неприхотливый! Где придется – заночуем, что придется – поедим. Так что поговорка «Хорошо там, где нас нет» это не про нас! 
- Я понял, - кивал  разрумянившийся юноша. - Нет смысла в поиске места, где вам будет хорошо. Есть смысл научиться создавать это «хорошо» в любом месте. 
- Во-от! Золотые твои слова, приятель! Вообще, Рон, оставайся-ка ты у нас! Ну, к чему тебе вся эта салонная публика, надутые, чопорные аристократы, которые в музыке, признаться, ни черта не смыслят, зато мнят себя великими критиками? Здесь ты будешь выходить со своей гитарой к простым, добрым людям, приносить им свет и радость. Ты ведь из наших, я знаю! Из тех, кто остается собой в любой ситуации! Эх, дружище, ты представь себе только!      На этих словах укротитель мечтательно зажмурился.

- Часть светильников гаснет. Ты выходишь с гитарой на арену, освещенный одиноким лучом, и начинаешь играть ну, к примеру, «Лунный вальс». И тут на своей лошадке выезжает Джилл. И начинает кружиться в такт музыке! Вся публика смотрит, затаив дыхание, как завороженная. А потом лошадь становится на колени, девушка легко спрыгивает с седла и бежит к тебе. Последние аккорды вальса гаснут в тишине. Ты обнимаешь Джилл и она, на глазах восторженной публики дарит тебе… 
- Подзатыльник, потому что порядочные девушки на людях не целуются! 
Я стояла в дверях и выразительно постукивала носком туфельки по дверному косяку. Рональд, только что прикрывший глаза от восхищения описанной картиной, тут же смущенно вскочил, одергивая запасной костюм Лайона. 
Я усмехнулась. В ало-золотом гусарском мундире юноша был весьма импозантен. 
- А тебе идет цирковой костюмчик! Не хочешь и в самом деле принять предложение нашего отважного укротителя? Сделаем номер на двоих! 
Я шутила, а в глубине души огоньком билась непонятная надежда.

И очень захотелось, чтобы картинка, нарисованная Лайоном, стала вдруг реальностью. 
Музыкант грустно улыбнулся и слегка качнул головой. 
- Как бы мне хотелось стать одним из вас! Цирк – это удивительный мир! Волшебный, добрый, жестокий, загадочный - и невероятно прекрасный. Мне не суждено выйти на арену под грохот оркестра и восторженные крики публики. Но я написал про вас песню. 
- Про нас? – удивился укротитель. 
- Да. Про цирк. Как я его вижу и за что я его люблю. Лайон, скажите, у вас  не найдется гитары? Я сыграл бы вам эту песню прямо сейчас. 

- Найдется, конечно, приятель, как не найтись! 
Укротитель нырнул в какой-то шкаф и вскоре вытащил оттуда старый и слегка поцарапанный, но с виду вполне пригодный к игре инструмент. Гриф его был украшен  полинявшим голубым бантом. 
- Вот моя девочка! Я с ней давно дружу. Правда играю теперь все реже и реже. А ведь в свое время и я сочинил неплохую песенку о своем ремесле. 
Лайон ударил по струнам и запел хрипловато, но выразительно: 

Я от страха себя отучал постепенно 
И отрекся от всех мелочей бытовых. 
И теперь каждый вечер на эту арену 
Вывожу дрессированных тигров своих. 

- Правда, у меня не тигры, а львы, но какая разница? Будем считать это маленьким творческим отклонением от правды. Впрочем, чего же это я распелся? – укротитель протянул гитару юноше. - Давай, Рон, порадуй нас! 
Рональд осторожно взял несколько аккордов. Старый инструмент отозвался удивленным и радостным звоном. Каким-то загадочным образом он был практически настроен. 
Мелодия взлетела вверх, к куполу цирка, качнулась пару раз, как на трапеции, и плавно заскользила вдоль бесконечных зрительских рядов, взмывая и падая. Возвышенная благородная простота, искреннее преклонение перед нашим искусством звучали в каждой ноте. 

Цирк - не парк, куда вы входите грустить и отдыхать. 
В цирке надо не высиживать, а падать и взлетать. 
И под куполом, под куполом, под куполом скользя, 
Ни о чем таком сомнительном раздумывать нельзя. 

Все костюмы наши праздничные - смех и суета. 
Все улыбки наши пряничные не стоят ни черта 
Перед красными султанами на конских головах, 
Перед лицами, таящими надежду, а не страх. 

О, Надежда, ты крылатое такое существо! 
Как прекрасно твое древнее святое волшебство: 
Даже, если вдруг потеряна (как будто не была), 
Как прекрасно ты распахиваешь два своих крыла 

Над манежем и над ярмаркою праздничных одежд, 
Над тревогой завсегдатаев, над ужасом невежд, 
Похороненная заживо, являешься опять 
Тем, кто жаждет не высиживать, а падать и взлетать!

Гром аплодисментов едва  не заглушил последние аккорды песни.

Артисты услышали звуки музыки и поспешили на голос. Теперь в дверном проеме гримерки Лайона стояла целая толпа народу с  благодарными возгласами в адрес музыканта.
Рональд смущенно поклонился.

А мне вдруг опять стало невыносимо грустно. Господи, на что я, собственно, надеюсь, к чему стремлюсь?! Известный на всю страну маэстро, столичная знаменитость и циркачка из бродячего балагана. Хорошенькая парочка, нечего сказать! 
Я постаралась незаметно выскользнуть прочь, но юноша заметил это. 
- Джилл, куда ты? – он осекся, увидев мой печальный взгляд. - Что случилось? Тебе не понравилась песенка? 
- Очень понравилась! – я изо всех сил старалась говорить спокойно, даже попыталась улыбнуться.

Ни к чему огорчать хорошего человека и, тем более, глупо демонстрировать смятение чувств  при таком скоплении народа. 
- Просто я вспомнила, что хотела найти себе что-нибудь из одежды, подходящее для завтрашнего сражения. Пойду, покопаюсь в реквизите. А ты отдыхай!