- А почему мы пьем чай именно здесь, а не в каком-то другом месте? И почему – зеленый?– спросила Маргоша, догрызая миндальное пирожное.
- Это такая традиция, – улыбнулся я. – Когда-то на твоем месте сидел Командор. И тоже пил зеленый чай.
- Ну, надо же! – удивилась девочка и уважительно покосилась на кожаный диванчик. – А что было потом?
- А потом его спугнула пожарная машина. Но эту историю я как-нибудь в другой раз тебе расскажу.

Я набрал на кодовом замке заветную комбинацию, и мы вошли в подъезд.
- Вот так просто? – удивилась Маргоша.
- А ты что хотела – чтобы я тут заклинания шептал?
Мы поднялись на последнюю лестничную площадку и тут же уткнулись в металлическую решетку, закрытую на большой висячий замок.
- Ой! А зачем это? Лестница же еще не кончилась?
- Затем, что выше никто не живет. Ну, по крайней мере, так считается.
Я вытащил из кармана куртки связку отмычек и потянулся к замку.
- Это что? – хихикнула моя подружка. – Кооператив «Юный взломщик»?
- Это – незаконное проникновение на охраняемый объект. Штраф семьсот тыщ. Или четыре года тюрьмы, – мрачно ответил я, открывая железную дверь. И почти силком заталкивая в нее оторопевшую Маргошу. Мы махнули еще один лестничный пролет, и зашли домой.

Удивительное дело! В квартире царил идеальный порядок. Я и не знал, что так бывает. Нет, ну мы, конечно, предпринимали попытки разобраться в этом бардаке, но обычно они почти ничем не заканчивались. И по углам вечно валялась туристическая снаряга вперемешку с историческим костюмом. Мне еле удалось выцыганить в этом бедламе постоянное место для своей гитары.
- Ну, вот так мы и живем! – бодро сказал я, прекрасно понимая, каких титанических усилий стоило это «так».

Маргоша прошлась вдоль старинных книжных шкафов, постояла у камина  и долго смотрела на портрет, не решаясь спросить – кто на нем изображен?
- Это Ларри. Когда она еще была Настей. До свадьбы с Сашей. Ну, то есть с Патером.
- Бр-р-р! Как много действующих лиц! А можно для тупых и медленно?
- Можно. Лица всего два. Пиратка и менестрель. Квартира эта – Патера. В те времена, когда он был Сашей. А Ларри – была Настей. Когда они поженятся, Саша приведет ее сюда. Это случится в начале прошлого века, незадолго до революции. А сто лет спустя уже Ларри притащит сюда Патера – чтобы он вспомнил свое прошлое воплощение.
- Как у вас все сложно! Я так сразу в персонажах не разберусь. Лучше расскажи – как вы тут втроем помещаетесь?
- Нормально помещаемся! Дорогие родственнички спят на диване, а я – вот в этом круглом плетеном кресле. Правда, на кухне тоже имеется диван, но он – гостевой. Да и кресло это я очень люблю! Садись, посмотри, как в нем уютно!
Маргоша плюхнулась в кресло, потом свернулась в нем калачиком и прикрыла глаза.
- Надо же! И, правда, уютно. Но ты-то как в него влезаешь?
- Сейчас изображу! Выметайся! Смотри, тут еще имеется маленькая плетеная скамеечка. Она выдвигается, и на нее складываются ноги. А прочие части тела - блаженствуют в кресле. Что еще? Готовить мы все умеем, но ленимся. Поэтому обычно едим внизу.  Но с кухней ты можешь ознакомиться. А заодно и на ванну взглянуть – чудо техники начала прошлого века!
- Между прочим, тебе там записка.
- Где – в ванне? – рассмеялся я.
- Нет, на кухне. На столе лежит.

На столе лежала не только записка, но и нехилая пачка денег.
«Это вам на расходы. Или – на походы. В общем – куда хотите, туда и тратьте. А мы совершили свой подвиг и уехали консультировать регату. Может быть, появимся к концу лета, может быть – раньше»
О, Джим!..

Маргоша опять забралась с ногами в кресло, пристроив голову на маленькой подушке. Я принес с дивана плед и заботливо ее в него закутал.
- Можешь тут подремать немного. Все равно погода за окном портится. И нам лучше сидеть под крышей.
- А как же незаконное проникновение?
- Не волнуйся! Никто нас здесь не потревожит. А, если и потревожит, то я тебя в обиду не дам. Ты же не против того, чтобы я тебя охранял?
- Не против. Но лучше спой мне что-нибудь. А то мне кажется, что гитара твоя скучает. Опять же, ты Патера все время вспоминаешь, а песенки ни одной его не исполнил…
- Не вопрос!
Я достал из чехла гитару, пробежался по струнам, что-то где-то подтянул и устроился на диване.
- И как ты это делаешь? – вздохнула девочка. - Я с тюнером-то настроить не могу – а ты так, по старинке, на слух. Наверное, я тупая.
- Уверяю тебя, что я тоже не волшебник. Просто у меня учителя хорошие были. А еще подзатыльники процессу способствовали. В общем, петь тебе стану все, что на ум придет. А пришло сейчас вот это:
- Прощай, позабудь и не обессудь…
- Ой! – изумилась Маргоша. – Мой любимый Бродский! Но только, знаешь, не надо сегодня про «прощай», хорошо?
- Хорошо. Тогда вот это – раз уж я зачем-то в зимнюю тему полез:

- Все снег и снег, и дремлют крыши, и только бал в одном окне…

Почему-то по мере того, как я пел, глаза у Бобренка становились все квадратнее, а недавно обитавший в них сон исчезал, как мартовский снег на солнечной стороне улицы. Она еще и намеки мне какие-то делала – этими квадратными глазами…

- Так где ж мой музыкальный ящик? Уж лучше завести опять
 Старинный вальс, старинный вальсик, чтоб до утра спокойно спать…

- Что не так на этот раз? – поинтересовался я, чувствуя, что ни черта не понимаю.
- Там… Там… Женщина!
- Какая еще женщина? Где?!
- Женщина. С портрета. Сидела рядом с тобой. И, кажется, тебе подпевала…
- Господи! Ларри вернулась!!!

Я отшвырнул гитару и заметался по квартире. Но, естественно, никого не нашел.
- Черт, черт, черт!!!
 В отчаянии взъерошил волосы, зло топнул ногой.
- Идиот кромешный! Забыл, что призраки  пугливы. И не любят появляться при посторонних.
- Это кто здесь посторонний? – спросила Маргоша  чересчур спокойным тоном, который сразу мне не понравился.
Я прекратил метаться и уставился на нее не самым дружелюбным взглядом.
- Извини, но для Ларри ты – совершенно чужой человек. Мне не следовало приводить тебя сюда.
Какой-то частью сознания я понимал, что зря срываю  досаду на ни в чем неповинной девчонке. Но остановиться уже не мог. Мысль о том, что моя спасительница была рядом и исчезла только из-за Маргоши, жгла меня каленым железом.
- Вот говорили же мне Питер и Джим… - буркнул я и отвернулся в совершенно расстроенных чувствах.
- Что говорили?!
В голосе девочки нарастал недобрый стеклянный звон.
- Что я тебе – не пара?! Еще бы! Ты – такой загадочный, насквозь мистический юноша. Якшаешься с призраками, беседуешь с душами, знаешь всякие тайны. А я – кто? Провинциальная дурочка – вот и все!
- Знаешь что – хватит бред нести! Только твоих истерик мне и не хватало! Может я и лишнего чего сказал. Но Ларри – это часть моей жизни! Причем, лучшая! И долгая! Я на все был готов пойти, чтобы разыскать пиратку. А теперь снова ее потерял!
- Потерял – из-за меня, - констатировала Маргоша и холодно прищурилась.
А потом резко выкрикнула:
-  Да-да, лучшая! А Лизавета - какая часть твоей жизни? Тоже - лучшая? Ну да, я понимаю, вы у нас взрослый юноша, вам четыреста лет. И глупые маленькие девочки вас не интересуют…
Мысленно я взвыл и отвесил этой наглой пигалице крепкий подзатыльник. Но, скрутив нервы в клубок, постарался ответить ей как можно спокойнее:
- Лизавета – несчастная женщина. У нее сына убили. Единственного! И я просто пытаюсь ее утешить. Ты же сама отца потеряла – должна помнить, что такое – горе!
- Знаю я, как женщин утешают. Тебе Гэндальф уже такое советовал. А ты, видно, большой специалист в этом вопросе!
Мы орали друг другу какую-то обидную чушь. Понимали, что рушим все хорошее, что было между нами, и не могли остановиться.
- Я – специалист?! Да откуда ты знать можешь – есть у меня такой опыт или нет? И какое тебе вообще до него дело? Я пока что «свой собственный мальчик» и не обязан перед тобой в своих поступках отчитываться! У меня такое впечатление, что ты меня к каждой юбке ревнуешь!

Маргоша возмущенно открыла рот, но, видимо, не нашлась, что ответить.  И просто начала быстро шнуровать кроссовки, которые только что напялила на ноги.
- Дай мне жетончик на метро. И вниз проводи. Я домой поеду. Не хочу тебя больше видеть! И браслет свой забери!
- Какое метро – дождь на улице! Я тебе такси сейчас вызову. Потерпишь мое присутствие еще минут десять. Лизавете скажи, что я здесь остался. И не ругайся с ней – она перед тобой ни в чем не виновата.

В полном молчании мы спустились по лестнице. Потом постояли в парадном, дожидаясь пока приедет машина. Я запихнул Маргошу на переднее сидение, сказал шоферу адрес, выдал деньги и захлопнул дверь.

А потом бесцельно бродил под дождем и плакал, как маленький мальчик, потерявшийся в незнакомом городе…
Буек я гнилой! Дубина, пень, бревно бесчувственное!!! Зачем Маргошу-то обидел?! Наболтал девочке с три короба про Угол Невского… Она, наверно, в сказку мечтала попасть. А на нее наорали ни за что, да еще и на улицу выкинули, как щенка!
С другой стороны – с чего вдруг эта пигалица начала меня ревновать? И к кому?! К Ларри и Елизавете!!! Которые мне если не в матери, то  в тетушки уж точно годятся. А, может, она не так уж не права? С Лизой-то мне всяко легче беседовать, чем с ней. Почему так? Потому что нас обоих терзает страшная боль потери в Прошлом. И большие проблемы с Настоящим. Да будь оно проклято – это Настоящее! В котором для меня все равно нет места!!! Нет у меня в этом мире ни дома, ни семьи, ни даже верного друга. Питер и Джим – не в счет, они сами – «перемещенные лица». Все, кого я люблю, давно там – за Гранью Нижнего Мира. А Маргоша… Да, я оттаиваю душой рядом с ней. Только сам до сих пор не пойму – братские ли чувства испытываю к этой девочке или что-то иное? И пока не определился – бежать мне надо!!! От нее, от себя – прочь, к черту на рога из этого чужого холодного мира…

Телефон в сыром кармане жалобно звякнул и сделал вид, что скончался. Это слегка привело меня в чувство. Мне-то на свое здоровье плевать, ибо – бессмертен. А вот технику топить необязательно.
Я вернулся домой, содрал с себя мокрые шмотки, быстро растопил камин и пододвинул к нему любимое кресло. Пока я размышлял над тем, чего бы мне выпить, аппарат успел слегка просохнуть и снова подал признаки жизни.
- Я вас внимательно! – по возможности бодро сказал я.
- Ну, слава Богу, отозвался. С тобой все в порядке? Девица вернулась сама не своя. Не ест, не пьет и даже не плачет. Что у вас случилось? Поссорились? Чего делили-то?
- Тебя, – чуть было не ляпнул я. Но не стал усугублять ситуацию. – Тут, похоже, Ларри вернулась. Но увидев Маргошу – сразу же исчезла. А я с дуру ума нашей барышне об этом ляпнул. И еще много лишнего наговорил. В итоге у нее  случился приступ ревности.  Мы с ней поругались, и я отправил ее к тебе. Извини. Что-то у меня нервы совсем сдвинулись… В общем-то, я во всем виноват.
- Гм! А наша Поющая, похоже, костерит себя, на чем свет стоит. Как же с вами тяжело!.. А почему ты на звонки не отвечал?
- Потому  что мы с телефоном гуляли под дождем. И он тоже обиделся.
- Сумасшедший! Ты же заболеешь!
- Ага. Обязательно! Потом – умру. И опять воскресну. Ты же знаешь, что этому телу дождь не страшен!
- А душе?
- А душу сейчас полечим известным способом. Хотя – может быть ей и горячего чая хватит.
- К тебе приехать?
- Не стоит. Одиноким сердцам следует оставаться одинокими. Иначе – беда.
- Ты прав, пожалуй. Звякни мне утром, хорошо?
- Да, мэм. Обязательно. Контрольный в голову, мэм. Но не раньше десяти.
- Не паясничай! Лучше, в самом деле, чего-нибудь выпей и спать ложись.

Я отложил телефон, постоял под горячим душем, засунулся в халат Патера и отправился проверять холодильник. Чудеса на виражах! Вместо привычной печально-одинокой мыши – куча красиво упакованной еды и несколько банок пива. А жизнь-то налаживается!

Снова устроившись в кресле перед камином, я открыл банку, сделал несколько глотков и начал подводить итоги. Ну, прогнал  девочку – это плохо. Но она сама напросилась – со своими намеками на мои «отношения» с Лизаветой. Зато у меня теперь есть шанс отползти в сторонку. И это хорошо. Хотя, конечно, ее история с Повелителем все еще немного напрягает. С другой стороны – не фиг было договор подписывать! Тут, как говорит наш Уголовный Кодекс, незнание законов не освобождает от ответственности. Но, опять же – Повелитель не Капитан карателей – и, стало быть, не опасен. Ну, попугает еще разок-другой, а потом найдет себе новую жертву. А я могу и в Отражения отправиться. И поискать там Ларри и Павла. Плохо, что я толком не знаю – как туда попасть? Знает Питер – но он далеко и скоро не вернется. Съездить, что ли, в Гатчину, навестить подземный ход? Вдруг я почувствую, где этот переход злополучный? Еще Ларри когда-то говорила, что в Отражения можно попасть после смерти – но у меня почему-то не получилось. И я из-под колес отправился прямиком к Госпоже. Вторую попытку делать не будем – а то лишит бессмертия, чего доброго! А я его лучше Юрке подарю.

Перед глазами снова встала горящая крепость. Только на этот раз в небе над ней уже не было самолетов. И только черные птицы с криками носились над полем боя. Юрка лежал лицом вниз, раскинув руки и чужой теплый ветер ласково трепал его светлые волосы. А вокруг него в самых причудливых позах валялись трупы поверженных врагов…

Интересно – смог бы я вот так спокойно – без лишних слов и воплей отдать свою жизнь в этой, в общем-то, чужой войне? Высшее командование-то бросило их умирать. А он своих бойцов – спас. Пусть не всех, а только тех, кого смог…

Я потянулся за гитарой, припомнил аккорды, и тихонько запел:

- От героев иных времен не осталось порой имен…