Городские башни выступили передо мной из темноты резко и неожиданно.

На фоне озаренного луной неба они казались вырезанными из жести черными  силуэтами. Обдувая стены и крыши домов, ветер создавал множество воздушных спиралей и завихрений. И моноплан сразу же закачало, как утлую лодку в бурю. С большим трудом, налегая всем весом то на правую часть крыла, то на левую, я выровнял полет, пожертвовав при этом высотой.

И заволновался, поскольку выщербленная черепица крыш плыла теперь подо мной на расстоянии немногим больше протянутой  руки. Хлопнуться вместо тюремной кровли на чью-то каминную трубу совершенно не хотелось.
Я перестал налегать на палку, вытянул руки и постарался как можно сильнее  откинуться назад. Нос моего аппарата слегка задрался.   В следующее мгновение новый воздушный поток подхватил его и подбросил вверх, как ребенок кидает бумажного голубка. Оттого  что пару секунд я летел почти вертикально, у меня перехватило дыхание.

Диким усилием воли  приказав себе успокоиться, я снова прильнул к палке всем телом, стараясь выровнять крен. Моноплан клюнул носом и полетел прямо. А я, напрягая зрение, разглядел в лунном полумраке приближающуюся  крышу ненавистной тюрьмы.
Она  действительно была плоской, как доска, и окаймленной невысокой оградой из  остро торчащих пик. Надо было приземлиться так, чтобы не грохнуться на них телом  и не порвать случайно парусину крыла.
Я надавил на палку еще сильнее, и моноплан пошел вниз, но  слишком быстро. Серая крыша набегала на меня, я резко подался влево и, сделав неуклюжий вираж, опустился на кровлю узилища, Сила инерции поволокла меня в сторону, я пошатнулся и упал набок, чудом не повредив при этом крыло. Впрочем, через мгновение аппарат привычно превратился в крошечную модель.
Я встал, чувствуя, как удары сердца начинают греметь в ушах набатным гулом. Холодные, бесчувственные плиты тюремной крыши показались мне теплыми, оттого что там, под ними, была Сандра.

Я снова ощутил укол боли пополам с чудовищной яростью и приказал чувствам заткнуться. Кое-как овладев собой,  подошел к парапету и подергал острые прутья. Кажется, они сидели твердо  и сгибаться под моей невеликой тяжестью не собирались. Я достал из мешка веревку и прошелся вдоль ограды, вспоминая наставления Берты.
Ведунья сказала мне: «Правое верхнее окошко под самой крышей». По счастью, окна у этого чудовищного здания имеются только с одной стороны и выходят на тюремный двор, который, наверняка, охраняется  одиноким пьяным стражником. Это ведь не столичная тюрьма для дворян, где за деньги можно устроить   побег. А здесь некому отбить у инквизиторов их добычу.
Некому – кроме меня!

Все эти мысли текли в моей голове как бы краем сознания, не затрагивая трезвый рассудок. Лишь на мгновение сердце  еще раз сжалось при мысли о томящихся здесь  невинно осужденных. Конечно, я сделаю все, чтобы спасти Сандру! Но ничем не смогу помочь остальным.
Я горестно вздохнул и привязал веревку к парапету. Потом  достал из мешка ломик и прикрепил его к поясу. Еще раз пошатал железный прут, перешагнул через ограду  и начал осторожно спускаться вниз. Веревка скользила в руках, обжигая ладони, а подо мной жадной черной пастью зиял колодец тюремного двора. Я старался не смотреть вниз. Опыт лазания по верхотуре у меня был - благодаря замене  вечно разваливающейся черепицы замковых башен. Но здесь, на немалой высоте, мне предстоял еще и небольшой акробатический трюк. В виде выламывания прутьев решетки  и заползания сквозь полученную дыру в темницу.

Мне невероятно повезло. Под нужным тюремным окном обнаружился каменный карниз. Не слишком широкий, но вполне достаточный для того, чтобы встать на него обеими ногами.

Я опустился на выступ.  На несколько секунд замер, чтобы убедиться, что стою прочно  и не слечу вниз от первого же движения. Потом, плотно прижимаясь к стене, медленно  взял в руку ломик и подцепил им ближайший железный прут. Тот крякнул и зашатался, как больной зуб. Я легко выломал его и протолкнул внутрь камеры. Потом поступил точно так же со вторым и третьим прутьями. Вскоре в решетке образовалась узкая щель, подходящая для того, чтобы туда пролезла толстая собака или тощий мальчишка, вроде меня.

Держась одной рукой за веревку, я встал коленом на подоконник.  Выпустил веревку, извернулся всем телом и проскользнул внутрь темницы.
Там, с трудом разбивая мрак, коптила и едва горела единственная свечка.  В  тусклом свете я разглядел тоненькую фигурку, скорчившуюся в углу на куче грязной соломы. Едва удержав крик радости,  бросился туда. Упал на колени, протянул к девушке руки, шепча ласково и бессвязно:

- Сандра, детка, это я -  Гай! Я здесь, я спасу тебя. Ничего теперь не бойся!

  Она не ответила. Дрожа от волнения, я отбросил в сторону край  грязной тряпки, закрывавший ее лицо. И обомлел, а потом задушил в себе крик ярости и  боли.
Длинные волосы Сандры были обрезаны под корень, На нежной щеке запеклась кровь, а под закрытыми глазами залегли глубокие черные тени.

Я осторожно коснулся ее плеча.  Ткань ветхого рубища скользнула вниз, и я увидел багровые следы ожогов на  белой коже. Лоб Сандры был горячим, как огонь,   озноб лихорадки  сотрясал ее маленькое тело.

Глухо зарычав, я попытался приподнять девушку.

  Она, наконец-то, открыла глаза и не верящим взглядом посмотрела мне в лицо.

- Гай… - прошептала Сандра, с трудом разлепив запекшиеся губы. - Ты пришел за мной. Я ждала, я знала, что ты прилетишь. Она сказала мне об этом, и только поэтому я не умерла.

- Кто сказал? – растерянно спросил я и поднял девушку на руки.

- Ласточка, - выдохнула она.  И снова потеряла сознание, уронив голову мне на плечо.

  Я бросился к окну и в отчаянии затоптался перед ним. Только теперь я понял, какой чудовищный просчет был в моем простом и безумной плане. Замученная, полуживая Сандра вряд ли сможет подняться вместе со мной вверх по веревке до самой крыши. Что же делать?!

  Бегущие секунды казались мне часами! Внезапно подумалось, что над городом давно занимается рассвет, и в застенок сейчас вломятся прихвостни инквизиции. Тогда мы погибнем вместе, но сначала я доберусь до того урода, который мучил Сандру. И, если придется, зубами перегрызу ему горло!!!

- Гай, когда же мы улетим отсюда? – снова слабо позвала меня очнувшаяся девушка, и я вздрогнул от неожиданности. Прилив ненависти сменился волной острейшей жалости. А потом я стиснул зубы и все-таки подтащил ее к окну.

- Сандра, девочка моя, я вытащу тебя из этого ада! И мы вместе улетим туда, где тебя больше никто не посмеет обидеть! Но сначала ты должна помочь мне. Пожалуйста, родная, держись! Постарайся больше не терять сознание. Сейчас я помогу тебе выбраться наружу, и мы вместе вскарабкаемся на крышу.

  Я отлично понимал, что шансов спастись у нас уже почти не осталось. Но не сидеть же, в самом деле, и не ждать, когда за нами придут. А если  погибнуть, так в полете! Пусть и в кратком, ведущем  на каменные плиты тюремного двора.

- Да-да, я помогу тебе, Гай! – как во сне, прошептала Сандра.

  Я подсадил ее на окно. Потом помог вылезти на карниз и выбрался сам.

И снова замер, придерживая девушку за плечи и прижимая ее к стене. Ну вот – из застенка мы выбрались. А дальше-то – что?!

- Гай, веревка…- слабым голосом произнесла Сандра. – Держись за нее крепче!

  И сама ухватилась за веревку обеими руками. Я, немного недоумевая, последовал ее примеру.
Нити пенькового волокна вспыхнули и засияли серебром под пальцами Сандры.  Веревка вздрогнула, как живая… И вдруг начала стремительно сокращаться, рывками подтягивая нас все выше и выше, к краю парапета!
От удивления я чуть не разжал ладони, но опомнился, и еще крепче обхватил Сандру свободной рукой.
Она смотрела вверх лихорадочно блестящими глазами, что-то беззвучно шептала, а край крыши приближался очень быстро. Последний рывок волшебной веревки буквально вытащил нас обоих на тюремную кровлю.  Серебряное сияние погасло, и я торопливо смотал в клубок спасшую нас бечеву.

- Сейчас мы улетим отсюда навсегда! Сандра, только не закрывай глаза!

Постарайся продержаться еще  чуть-чуть!

  Похоже, чары с заколдованной веревкой отняли у девушки последние силы. Она едва стояла на ногах, шатаясь, словно тонкое деревце на ветру.
Я схватил модель моноплана и встряхнул его, превращая в спасительное крыло.

- Сейчас ты должна встать позади меня и крепко обнять  за плечи.  И ничего не бояться! Ты же мечтала когда-нибудь полететь вместе со мной?

  Девушка кивнула и даже попыталась слабо улыбнуться.

Ее горячие руки обвились вокруг меня, а я плотно захлестнул бечеву, привязывая Сандру к себе.

И шагнул с крыши, чувствуя упругие толчки ее сердца и ощущая на своей щеке ее взволнованное дыхание.
Ветер, как верный друг, подхватил моноплан, понес его над проклятой тюрьмой, над притихшим в ожидании новых ужасов городом, к смутно алеющей на горизонте черте рассвета.

- Теперь все будет хорошо! – крикнул я, надеясь, что девушка услышит меня.

 Но она, похоже, снова потеряла сознание.
Я вглядывался в светлеющее небо и опять молился неведомой силе о том, чтобы ветер не утихал ни на мгновение. Под двойной тяжестью моноплан летел гораздо ниже и медленнее, чем  хотелось бы. Крыши и стены домов  в опасной близости проплывали под нами.

Беда, как всегда, пришла неожиданно!
Какой неспящий в этой глухой ночи стражник поднял вверх голову? Что за злая сила приказала  ему увидеть нас?!

Предрассветную тишину  разбил грохот выстрела! Стражник  опустил мушкет, но в тот же миг грянул  новый выстрел.

Я  попытался увеличить высоту, задрав нос аппарата. Куски свинца  летели в нас  смертоносным, идущим с земли дождем. Они  были бы не опасны, так как взлетали по дуге и, быстро потеряв ускорение, падали на землю. Но,  как назло, ветер начал стихать, и мы снизились еще на пару метров.
Одна из пуль чуть не ударила меня в ногу, другая пробила край крыла, оставив в нем круглую дыру.  К моему ужасу она начала стремительно увеличиваться под напором воздуха. Что случится, если аппарат вдруг начнет разваливаться на лету, мне не хотелось даже представлять!
 Ветер решил исправить свою ошибку, задул с новой силой  и поднял нас повыше.

- Спасены! – хотел крикнуть я.

  Но  бросил случайный взгляд на землю, и слова застыли у меня в горле.

В этот миг мы как раз летели над главной площадью. И солдаты местного гарнизона выкатывали из ворот казармы требушет – боевой метательный механизм, гигантскую пращу на колесах, укрепленную посреди деревянной рамы.

В центре этой пращи  удерживался  туго скрученный веревками огромный, круглый, как ядро, камень.

- Может, не успеют выстрелить, и мы пролетим мимо? – с тоской подумал я.

  Но проклятая дыра в крыле пропускала часть воздушных потоков.
 И мы, криво, завалившись набок,  опять начали терять высоту.
Солдаты внизу подняли деревянные молоты, чтобы вышибить стягивающий веревки клин  и выстрелить в нас.
А я, холодея от безнадежности, заметил, что вслед за требушетом  враги поднимают вверх дула мортир.

- Сандра, любимая, прости! – успел  шепнуть я. – Я не сумел спасти тебя, мои крылья оказались слишком слабы…

 Внизу махнул  платком командир гарнизона.
Солдаты ударили молотами.  Проклятый агрегат скрипуче взвизгнул,  каменный снаряд взмыл в небо. И  одновременно с ним глухо ухнули, изрыгая огонь, мортиры.
В этот чудовищный миг я повернул голову к Сандре. И наткнулся на ее ясный, спокойный взгляд.
Волшебница  подняла  руку, полыхнул знакомый синий огонь…

И  сияние спасительным коконом окутало наш моноплан!  

Из пальцев Сандры  вырвались  серебряные лучи.  Огненные змейки поползли по плетеному каркасу аппарата, по дырявой парусине, по убогой корявой палке, за которую я цеплялся, как за последнюю надежду.
В тот же миг моноплан с силой подбросило вверх! Страшный каменный снаряд с грохотом упал на землю, не достигнув цели. Бессильно воя, пронеслись где-то под нами выпущенные мортирами  ядра.
А моноплан  преображался  на глазах!
Серая парусина темнела, наливаясь иссиня- черным цветом.  Сама ткань в волшебном сиянии, идущем от рук  Сандры, превращалась в небывалое вещество! Твердое и прочное, как лучшее железо.  Горящее светом тысячи планет, как не сиял ни один алмаз! Изгиб крыла менялся  и увеличивался, принимая небывалую форму, подобную  крыльям сказочного чудовища!
Скорость росла так, что ветер пел в ушах. Воздушные потоки омывали наши лица, стирая непрошеные слезы. И не было  на свете силы, способной остановить наш полет!

- Теперь в городе появится новая легенда о драконе, спасшем от гибели прекрасную колдунью! – подумал я и впервые за этот страшный день улыбнулся.

  А потом увидел, что стены и башни города остались далеко позади, и все небо залито алым светом восходящего солнца. Снопы золотых лучей пронзали клубящиеся в  долинах туманы, деревья  махали нам снизу облетающими ветвями, а отроги древних гор  ласково смотрели на нас,  усмехаясь трещинами ущелий. И камни  поднимающегося впереди родного замка казались сложенными из солнечных лучей.

Я плохо помню, как мы приземлились во дворе. Но в памяти остался взгляд дяди, в котором за одно мгновенье мучительная тревога сменилась безумным счастьем. И то, как я нес Сандру на руках, а она все гладила меня по щеке. Потом прибежала Берта с котлом целительного зелья  и вытолкала меня взашей из комнаты девушки.
Но я не ушел, а сел под дверью.  Потому что знал: Сандра обязательно позовет меня, как только ей станет легче. Дядя притащил  миску какой-то еды, и я все съел, не чувствуя вкуса. А он сел рядом, обнял меня за плечи  и долго говорил какие-то очень хорошие слова.
Признаться, я мало что понял, потому что уже проваливался в глубокий сон. Но  и во сне продолжал прислушиваться, готовясь в любой миг вскочить и сорваться с места. И быть готовым совершить невозможное, чтобы измученные  синие глаза вновь наполнились радостью.