Мы прошли по уже знакомому мне подземному ходу. Павел провел нас с Томасом в Овальный кабинет, а сам отправился за директорским коньяком. Наверное, решил, что в моих словах насчет охраны есть свой резон.

И дразнить собак в ее лице нам лучше не стоит.

На какое-то время мы остались одни. Волк задумчиво ходил вдоль стен, разглядывая портреты. А я застыла у витрины, в которой был выставлены камзол и ботфорты. В последний вечер император был именно в них…

- Интересуетесь историей моего убийства? – спросил Павел, появившись в комнате с заветной бутылкой в руках.

- Скорее – его причинами, – вздохнула я.

- О! Это достаточно темная история, – ответил император, разливая коньяк в кофейные чашки, бесцеремонно взятые с экспозиции. – Я и сам в ней до конца не разобрался.
  И поинтересовался:

- За что пить будем, гости дорогие?

- За знакомство, – хмыкнул Оборотень, отводя взгляд от портрета Петра Третьего.

- За просветление рассудка, – вздохнула я. – Как-то хочется понять – что в мире происходит?

  Мы дружно выпили – и за то, и за другое. Коньяк немного согрел душу.

И страшные картины рассказа Томаса слегка померкли. Мы втроем удобно устроились на маленькой кушетке, стоящей между высокой белой печью и входной дверью в Башенный кабинет.

- На данном этапе весь мир меня не слишком интересует, – вздохнул Томас. – Мне бы понять – зачем меня в Гатчину занесло?
- У каждого события есть свои причины, – ответил ему Павел. – И знаки.

Повсюду вокруг нас - знаки, только мы, дураки, совсем не хотим открывать глаза и видеть их.

  Он повернулся ко мне.

- Кстати, сударыня, о каком кинжале вы говорили в гроте?

- Вот об этом, – ответил Томас, расстегивая камзол и вынимая оружие из-под рубашки. – Только лучше не доставайте его из ножен, ваше величество. Я пока тоже до конца не разобрался со своей  темной историей. И полное действие этого странного предмета мне не известно.

  Он протянул оружие императору.

- А что в нем странного? Предназначение любого клинка – убийство.

- Но не магия! – возразила я.

  И начала пересказывать Павлу все, что недавно поведала Томасу. Может быть, немного подробнее углубившись в детали – ведь мой царственный собеседник  разбирался в русской истории немного лучше, чем очарованный странник. Он внимательно слушал, иногда задавая вопросы. И делая ремарки. По которым я поняла, что события последней войны ему хорошо известны.

- Из двадцати двух тысяч жителей Гатчины осталось только две. А что осталось от дворца – вы, наверное, видели на экскурсии. Сколько ценностей было вывезено из дворца, я не знаю, но, во всяком случае, брали все.

  Император усмехнулся.

- Даже моя походная кровать из спальни Михайловского замка – и та пропала.

- Ну, да, – хмыкнула я. – Зачем Наполеон уволок с собой часы Фридриха Второго – я еще могу понять. Но кому могло понадобиться ваше ложе?

- Не отвлекайтесь, сударыня! Лучше подробнее расскажите мне про немецкое мистическое сообщество.

- «Анненербе» - «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков»- организация, существовавшая в Германии в тридцать пятом-сорок пятом годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия германской расы с целью оккультно-идеологического обеспечения работы государственного аппарата Третьего Рейха, – отбарабанила я, припомнив содержание доклада моих старшеклассников.
- Что там они в практических целях нарыли – я не знаю. Но война с Россией началась в год Волка – тысяча девятьсот  сорок первый год. По тотемному календарю… Кстати, господа, вы знаете, что такое «тотем»?
Мужчины согласно кивнули.
- Ну, так вот, по этому календарю, составленному древними зороастрийцами,  год Волка связан с магией, со стихийными силами и мощными катаклизмами, переворачивающими жизнь людей. Кстати, вас Павел Петрович, убили тоже – в год Волка… Томас, не сверкай  на меня глазами! Конечно, Волки ни в чем не виноваты. Просто так сложилось исторически…
Император ничего не понял из этих слов. Пришлось в подробностях поведать ему  историю Томаса. Вот только показывать процесс «обращения» в тесных апартаментах мы не рискнули.
- Получается, что кинжал, который вы держите в руках, ваше величество, и в самом деле – орудие убийства. Но самое интересное, что на нем присутствует символика «Анненербе». Обратите внимание на гравировку на гарде. Подобные знаки, кстати, наносились не только на оружие. Существовали еще и перстни с такой эмблемой.

 Павел побледнел и растерянно поднял на меня глаза.

- У меня был такой  перстень…

  Если бы я уже не сидела на кушетке, то при этих словах села бы на пол.

- Как это – был? Откуда?

- Мне подарил его на свадьбу Старый Фриц. То есть Фридрих Великий. И моя первая жена привезла кольцо в Россию. Я очень уважал Фридриха. И подарок принял. Этот перстень был у меня на руке до самой смерти…

- И возможно –  он стал причиной смерти, – задумчиво сказал Томас.

- Ты что – считаешь, что Фридрих намеренно подарил его Павлу?! Но – зачем? Наследник – не император. И не опасен. Он, на минуточку, мог им вообще не стать – с маменькиными-то взглядами и планами…

- Не знаю,- задумчиво сказал Павел. – Кстати, я что-то слышал о том, что Гитлер от Фридриха был в восторге.
- Нет-нет! Это ошибка – связывать образы Фридриха и Гитлера. Фридрих Великий был  действительно  слугой своего народа, а фюрер фактически сделал весь немецкий народ заложником своего кошмарного социального эксперимента по выведению сверхчеловека! Кстати, Фридрих вполне толерантно, как сейчас принято выражаться, относился к евреям. В отличие от того же Гитлера! А то, что его образ, оказался, образно говоря на знамени фашистов  - это грустный поворот истории. Трагедия старого Фридриха…
- Но император погиб… Да, и государство тоже.  Судя по тому, что я услышал в музее, история вашей страны была полна трагедий. Бунты, революции, войны…

- Моя жена Вильгельмина, в смысле, Наталья Алексеевна – тоже долго не прожила, – задумчиво произнес Павел. - Пока она ехала ко мне, кольцо было на ее руке…

- Это которая «бойкая дура»? – чуть было не спросила я, вспомнив письмо Екатерины.

  Но вместо этого задала другой вопрос:

 - А куда подевался сей странный артефакт?

- Откуда же мне знать? – пожал плечами Павел. – Может быть, меня с ним похоронили. А может – кто из заговорщиков его себе забрал…

- Скорее – забрал. Иначе – откуда столько бед, свалившихся на Россию? Но, тогда получается, что оно до сих пор где-то лежит? Твою ж дивизию!

  Император улыбнулся.

- Одна моя хорошая знакомая тоже любит так выражаться.

- Теперь вы не отвлекайтесь, государь! Мы так и не договорили о наших баранах, точнее – о зловещих артефактах.

- Ну, может быть, они не настолько опасны? Раз господин Волк до сих пор жив, таская  это не просто при себе, а слишком близко к сердцу.

- Волк, то есть Томас, носит кинжал в серебряных ножнах. И, практически, не достает оружие. А слишком близко к сердцу он, к сожалению, только трагедию своей семьи  принял. Но  по-другому и быть не могло.

- Настолько близко, что вынашивает план мести?

  Павел внимательно посмотрел на Томаса.

- Не мести, государь. А справедливого возмездия. Это немного разные вещи.

- Ну, да, – вмешалась я. – Разве вам не хотелось наказать заговорщиков?

- А я и наказал. Правда, в результате мне пришлось умереть второй раз. Но это была куда более приятная смерть…

  Мы переглянулись.

- Э-э-э… А можно – с этого места поподробнее?

- Нельзя. И коньяк закончился. И утро наступило. Не хватало еще, чтобы нас с вами здесь застукали за «распитием» музейные работники. В общем, все, что я могу, а точнее, успеваю, вам сказать – то, что за наведение справедливости в Нижнем мире  меня посадили под арест в Верхнем. Приговор Судьбы, так сказать…И теперь я не настолько волен в своих перемещениях, как мне бы этого хотелось. Вот на День Ангела меня сюда отпустили. И фестиваль в свою честь посмотреть позволили. А теперь я должен вернуться. Поэтому, друзья мои, разбираться с кольцом вам придется самим.Что касается вашего появления в Гатчине, господин Томас, то оно кажется мне вполне закономерным. Согласно древним легендам, Волк является посредником между миром живых и ушедших и часто носит весточки из одного мира в другой. К тому же мы с вами оба – владельцы артефактов. И нам, как никому другому, было, о чем здесь поговорить.
- Да, кажется, я понял, почему Лунная дорога вывела меня именно в ваш мир, – задумчиво произнес Томас. – Видимо, эти артефакты просто притягивают друг друга.
- Вполне возможно.

- Можно поинтересоваться, а что тогда я делаю рядом с вами? – спросила я. – Моя-то роль в этой истории  какая? Что мне делать?

- Творить чудеса, – улыбнулся император, возвращая кофейные чашечки на место  и убирая в карман пустую бутылку.

- А я умею? 
- Ну, по крайней мере, одно чудо вы точно уже совершили. Написали свой стих. А я услышал его и поспешил сюда.
- Когда придется бежать, дети, бегите на голос души,- строка моего любимого автора, как всегда, пришлась к месту.
  Император кивнул, соглашаясь:
- Да, похоже, мы все здесь - родственные души. Ника, спасибо за добрые слова о моем парке и замке. Я слышал, как вы шептали их, бродя по аллеям. Жаль расставаться, друзья мои, но время нашей короткой встречи подходит к концу.
- Ваше время истекло, кончайте разговор, - грустно улыбнувшись, я процитировала фразу из старой сказки.
  Павел улыбнулся мне в ответ:
- И эти слова любит повторять моя хорошая знакомая. У вас есть с ней что-то общее, Ника

  Он как-то странно покачал головой и добавил.

- Надеюсь, ваша с Томасом история будет иметь более светлый финал. Будьте счастливы. И – удачи во всем!
Павел проводил нас до выхода из грота. Крепко пожал руку Томасу и в задумчивости остановился передо мной. А потом, отбросив все церемонии, сказал:
- Спасибо … тебе, Сказочница! За память. 

  Вдохновленная этим внезапным переходом на «ты» и прекрасно понимая, что другого случая может никогда не представиться, я шагнула вперед и совершенно нахально кинулась императору на шею. Павел слегка опешил, но потом улыбнулся и ответил на мои объятия.

Ого! Мужчина невысокого роста, изящного телосложения, а мускулы – просто стальные! Приятно с таким обняться, что и говорить.

Правда, я заметила, что глаза Томаса в этот миг блеснули янтарем. Но Волк только вздохнул и ничего не сказал.

Первый луч солнца упал на гладь озера. Павел шагнул к воде. Его силуэт дрогнул и растаял в сиянии наступающего рассвета…